Информировать он должен был наш джип, в котором постоянно передвигались бы мы с Гертом. Мы собирались с джипа наблюдать за участком дороги в районе станции Рамбин. От Рамбина железная дорога проходит вплоть до Замтенса параллельно с федеральным автобаном. Мы могли бы ехать по автостраде, сопровождая тот или иной эшелон и снимая его с помощью инфракрасной камеры. Когда мы попробовали сделать это с безобидными поездами, то убедились, что практически невозможно все время ехать на одном уровне с ними. Мы находились на единственной сравнительно приличной автомобильной дороге острова Рюген. Потому даже ночью на ней было оживленное движение. Запланированное нами сопровождение поездов оказывалось затрудненным из-за медленно едущих грузовиков и других машин. Обогнать их удавалось только в редких случаях. Успех или неуспех наблюдения за эшелонами превращался, таким образом, в чистой воды лотерею.

На другой стороне путей мы нашли щебеночную полевую дорогу, проходящую еще ближе к полотну, чем федеральный автобан, и тоже идущую до Замтенса. На участке между Рамбином и Замтенсом две дороги сворачивали от федерального автобана на юг. Первая ведет в Зеллентин, вторая – в Гётемиц. Между этими двумя съездами полевая дорога на протяжении двух с половиной километров была во вполне приличном состоянии. Это устраивало нас куда лучше. Проверочные поездки подтвердили наше решение выбрать для наблюдений именно эту дорогу.

Тут следовало провести и все измерения. Один из американских специальных приборов нужно было поставить на станции Замтенс, два других на следующем участке пути. "Папу Медведя" с согласия начальника станции мы смогли просто присыпать щебенкой на железнодорожном полотне прямо у одной из стрелок. Но предпосылкой успешной работы было то, что в этом месте поезд должен был остановиться хотя бы на три минуты. Только тогда прибор смог бы произвести измерения радиационного излучения.

Железная дорога проходила совсем рядом с федеральным автобаном на протяжении следующих после станции 2500 метров. От поместья Цирков Хоф до поселка Штёнквицер Зидлунг железнодорожные пути дугой отклонялись от автобана на расстояние до пятисот метров. В этом месте мы хотели установить другие приборы. "Медвежонок", валун, можно было просто подбросить где-то неподалеку от путей. "Маму Медведицу" мы собирались спрятать где-то между путями и краем леса, прикрыв маскировочной сеткой.

В сотне метров по ту сторону путей находился редкий сосновый лес, от которого до федерального автобана тянулся небольшой участок густой молодой поросли. Оттуда, с небольшого возвышения, мы могли хорошо следить и за путями, и за приборами. При приближении поездов можно было спрятаться в лесной поросли. Но, прежде всего, нам никак нельзя было попасться кому-либо на глаза в момент установки наших приборов. Стоило бы кому-то заметить нас в этой зоне, как об этом тут же сообщили бы каким-то местным властям, а все они в таком случае вряд ли отнеслись бы к нам благожелательно. Потому этого нужно было избежать любой ценой.

Последним местом наблюдения перед Мукраном мы избрали "дикий" кемпинг на юге Лицова, находившийся прямо у путей. Там позднее мы поставили жилой автомобиль с обоими выпускниками школы БНД, "свежими", как мы их назвали. Но вскоре оказалось, насколько безответственно было с нашей стороны включать в такую операцию совершенно "зеленых" новичков.

Они были настолько неопытны, что вели себя крайне неосторожно. Их присутствие ставило под удар всю операцию, ибо они все время путали ее с фильмами о Джеймсе Бонде. Потому мне не пришло в голову ничего лучшего, как совсем запретить им выходить из привезенного ими из Мюнхена жилого автомобиля. Они должны были оттуда наблюдать за проезжавшими поездами и снимать их с помощью инфракрасной камеры. "Куратором" обоих новичков мы назначили Вульфа. Это должно было удовлетворить потребности служебного надзора.

У самого Вульф было самое особенное здание. За это время он сдружился с начальницей станции в Рамбине. От прямого обращения к ней как сотрудник БНД Вульф отказался, потому что эта дама была активным членом СЕПГ, и, похоже, все еще испытывала тоску по старому режиму. Мать-одиночка, она вынуждена была днем присматривать за своими детьми, потому в основном она дежурила по ночам.

Если мы хотели сопровождать "атомный поезд" один-два километра, то нам пришлось бы пересечь пути в районе Рамбина. При этом возникал риск, что начальница станции заметит нас и сообщит об этом властям. Поэтому Вульф получил задание посещать ее каждый вечер и ухаживать за ней. Эти контакты развивались наилучшим образом. Сначала она не позволяла ему заходить в ее служебный кабинет, но через пару дней и эта проблема решилась сама собой.

Приготовления проходили очень быстро. Каждый знал, что ему предстоит делать. Все были воодушевлены и в нетерпении ожидали, когда же мы сможем увидеть первый поезд с двойной локомотивной тягой, катящийся по дамбе Рюгендамм. Следующим вечером наблюдательный пост на станции Рюгендамм занял указанное ему место. Вульф был у своей начальницы станции. Новички сидели в жилом автофургоне. "Папа Медведь" был установлен, а "Мама Медведица" и "Медвежонок" переведены в активный режим.

Ларри Восецки сидел в своем маленьком фургоне за контрольными приборами. У него была рация для прямого контакта с Гертом и со мной. Мы разъезжали между отдельными станциями, все время проезжая участок, начинающийся от Штральзунда и тянущийся на три километра за станцию Замтенс. Напряжение возрастало.

Двое наших людей ожидало на вокзале Замтенс. Они охраняли "Папу Медведя". Для второго эшелона они получили еще одно задание. При первом транзите мы хотели только использовать наши замаскированные измерительные приборы и сделать как можно больше фотографий и видеоматериалов. Все заняли свои места. Герт и я ездили туда-сюда, снабжая их всем необходимым.