— Духов? О таком не слыхал. А Котин производит очень хорошее впечатление. Молодой, но, пожалуй, один из наших самых выдающихся конструкторов.

— Конструкторов? Он начальник СКБ-2.

— А Духов?

— Ведущий конструктор однобашенного тяжёлого танка. Машина, по общему мнению, получилась очень перспективная.

— Знаю. Этот вариант недавно одобрен. Так Духов, говоришь?

— Да. Николай Леонидович.

«Маленькая удача, — подумал он. — Теперь можно, пожалуй, поговорить и о главном…»

— У меня к тебе, если разрешишь, один вопрос, папа. Касается того же танка Духова.

— Что такое?

— Они там в Ленинграде решили назвать эту машину твоим именем. КВ — Клим Ворошилов.

— А вот это напрасно, — нахмурился нарком. — Они, может быть, рассчитывают, что это поможет им протолкнуть свою машину. Напротив. Я вынужден буду подходить к ней с особой строгостью, именно ради того, чтобы не возникли подобные предположения.

— Ты знаешь, папа, что я принципиально не вмешиваюсь в дела, которые меня прямо не касаются, — сказал он. — Но к этому делу я, к сожалению, тоже причастен. Котин спрашивал моё мнение. Я не сказал ни да, ни нет, но это как раз тот случай, когда молчание принимается за согласие. Поэтому, если ты разрешишь, я определённо скажу Котину, чтобы он оставил эту затею. Думаю, что ещё не поздно.

— Дело в том, что отказываться от этого я не вправе, — сухо и недовольно сказал отец. — Это вопрос… политический. Недавно по аналогичному поводу было разъяснение, что наши имена принадлежат не только нам, они стали своего рода символами революционной борьбы пролетариата. И присвоение этих имён фабрикам, заводам, городам — закономерное явление, оказывающее положительное воздействие на массы. Это выражение их любви и преданности делу революции, партии, советской власти…

— Извини, папа. Я понимаю, что не должен был бы затрагивать этот вопрос. Но меня очень обеспокоило, что я невольно попал как бы в соучастники этого дела…

— Это не преступление, к суду за соучастие не привлекут, — невесело усмехнулся отец. — Так, говоришь, Духов, Николай Леонидович? Можешь передать ему, что однобашенный вариант вызвал серьёзный интерес, надеюсь, что машина получится и в самом деле хорошая, желаю ему всяческих успехов.

Сразу же после завтрака отец уехал, а он стал собираться на вокзал. Уговорил мамулю не провожать. На Ленинградский вокзал приехал за час до отхода поезда. Может быть, посидеть в ресторане? Совсем забыл! Он же обещал позвонить. Обещания надо выполнять. Дождавшись своей очереди в будку телефона-автомата, нетерпеливо набрал номер. Солидный мужской голос ответил:

— Военторг…

— Будьте добры Валю!

— Какую? — насторожился голос.

— Самую красивую. Блондинку.

— Значит Свиридову, — с досадой сказал голос. Подозрительное молчание в трубке, затем неожиданное: — А кто просит?

— Знакомый.

Быстро и решительно:

— Её нет. И сегодня не будет.

— Ушла на базу? Вызвана в ОБХСС?

Возмущённо:

— Что-о?

— Передайте ей, пожалуйста, привет от такого же влюблённого, как и вы.

— Что-о?

А всё-таки жаль. Приятно было бы услышать её голос. Но — увы! — есть серьёзный соперник.

А почему, собственно, она так охотно заговорила с ним в метро, без колебаний дала телефон? Ах да! Она же работает в Военторге! Вот и узнала его в метро. Всё просто, как удар молотка… Инкогнито не состоялось. И поэтому внезапная любовь с первого взгляда отменяется. Прощай, Валя… И если навсегда, то навсегда прощай…

31 декабря — в последний день 1938 года — Духов сдал технический проект танка КВ. Технический проект — это уже окончательные решения по общей компоновке и устройству всех основных узлов и агрегатов машины. Подписывая проект, ведущий конструктор как бы говорит: «Все другие варианты — к чёрту! Быть посему». Дальше — уже рабочие чертежи, по которым в опытном цехе родится в броне и металле небывалый колосс — такой, каким его задумал и выласкал в мечтах конструктор.

Теперь в этом можно было не сомневаться — выдано официальное задание, работы включены в план. Кончилась полулегальная деятельность энтузиаста-одиночки, в проектирование однобашенного КВ включилась вся группа Духова. Ребята — в группе была в основном молодёжь не старше двадцати пяти лет — очень старались, работали весь декабрь без выходных, часто уходили домой за полночь. Уставали, конечно, сильно, часами не разгибаясь за чертёжной доской, но настроение у всех было приподнятое. В перерывах, чтобы немного размяться, выбегали всей компанией во главе с Николаем Леонидовичем во двор, играли в снежки. Потом снова садились за кульманы. Надо было нагнать группу Еремеева, наверстать упущенное. И сделали, казалось бы, невозможное — выдали технический проект танка меньше чем за месяц, что, несомненно, заслуживало название трудового подвига.

Да, были все основания для радости и даже ликования, но Духов в этот знаменательный день не чувствовал ни того, ни другого. Сказывалась усталость, а главное — тревога за будущее. В техническом проекте были зафиксированы как окончательные два решения, мягко говоря, сомнительные… Он старался не думать об этом, казаться, как всегда, оживлённым и весёлым. Поздравляя ребят с Новым годом, сказал с подъёмом о Рубиконе, который они все геройски перешли, призвал к новым свершениям. Per aspera ad astra! Через тернии к звёздам! А на душе нет-нет да и скребнёт, если и не кошка, то котёнок…