Его взгляд упал на пятно на стене, где прежде висела любимая картина отца кисти Пьеро делла Франческа. Попадись ему вор, укравший ее и другие картины, Коллин, наверное, мог бы задушить его собственными руками.

Разговор со следователем выбил из колеи, заставил почти полностью потерять над собой контроль, вызвав взрыв неуправляемой ярости. Однако успокоившись, Коллин понял, что такого больше допускать нельзя. «Поосторожнее с Деврисом, – предостерег он себя. – Этот человек должен быть на твоей стороне, без него не обойтись. Не разжигай его антипатию, не давай пищу для подозрений».

Конечно, мысль о необходимости прибегать к помощи Девриса не слишком радовала Коллина, и все же другого пути не было.

Прошло три месяца. Антон Деврис все еще продолжал расследовать дело о краже в поместье Деверелла. И хотя он теперь верил Коллину, появилось новое доказательство, свидетельствующее не в пользу последнего. Деврис обладал прекрасно развитым инстинктом, который в прошлом не раз выручал его, а сейчас подсказывал, что не Коллин Деверелл организовал кражу картин и драгоценностей.

Однако факты – упрямая вещь, а они указывали на то, что здесь имело место мошенничество с целью вытянуть деньги из страховой компании. Той самой компании, которая привлекала Девриса именно в подобных случаях. Его наниматели не удовлетворятся теоретическими рассуждениями о том, что Деверелл тут ни при чем; им нужны веские доказательства. Принимая решение, они будут руководствоваться собранной им информацией. И, в частности, заключением экспертов-графологов, изучивших документ о продаже и удостоверивших, что на нем стоит подлинная подпись Коллина Деверелла.

Узнав об этом, Деврис долго и тяжко раздумывал, прежде чем сообщить новость самому Коллину. Он всегда считал себя основательным человеком и гордился этим, так же как и своей способностью проникать в глубь любой ситуации, искать и находить самое крошечное звено в цепи доказательств, без которого невозможно разрешить проблему. Но на этот раз следователь чувствовал, что упускает нечто важное, то единственное, что могло бы помочь докопаться до истины. И чему он пока даже не мог дать названия.

Деврис снова и снова обдумывал все свои шаги, предпринятые с того момента, как его привлекли к расследованию. Он, конечно, много раз беседовал с Коллином Девереллом и вытянул из того все, что возможно. Неоднократно разговаривал с прислугой в поместье и пришел к выводу, что эти люди чисты. С каждым беседа велась по отдельности, но никаких расхождений в их показаниях не обнаружилось. Служащие чистосердечно описывали то, чему стали свидетелями, и явно не врали. Детальнейшим образом изучив окружение Коллина Деверелла и вообще все с ним связанное, Деврис составил о нем совершенно определенное мнение. И пришел к выводу, что это человек необыкновенно умный, смелый, открытый, немного игрок в душе, но уж никак не вор. И не мошенник.

Возникло у следователя желание побеседовать и с Джастином Девереллом. Однако, когда он позвонил в первый раз, в секретариате «Интерконтинентал ойл» ему сообщили, что мистер Деверелл уехал по делам в Сингапур и вернется не раньше чем через три недели. В следующий раз глава компании находился в Хьюстоне – еще одна деловая поездка. В третий раз отдыхал на Виргинских островах. Похоже было, что Джастин Деверелл избегает следователя. Почему, хотел бы знать Деврис. Однако, вникнув поподробнее в деятельность второго из близнецов-Девереллов, он пришел к выводу, что тот тоже чист.

Складывалось впечатление, что Джастин Деверелл живет только ради «Интерконтинентал ойл». Если у него и имелась какая-то личная жизнь, о ней никто ничего не знал. Он бывал либо в офисе компании, либо у себя дома в Башне Трампа и крайне редко показывался на публике. Отпуск брал раз в год, но всегда путешествовал и вообще проводил свободное время один.

Интересно, подумал Деврис. И Коллин, и Джастин по натуре одиночки, но каждый на свой собственный лад. Два человека, неотличимые внешне, однако абсолютно разные по характеру и стилю жизни. И оба в момент кражи находились за пределами Нью-Йорка.

Деврис отдал на экспертизу образец почерка Джастина Деверелла. Результат оказался почти сверхъестественным. Подписи у братьев были неотличимы, как и лица.

Зайдя в тупик, Деврис принял решение обсудить ситуацию со своим непосредственным начальником.

– У меня сложилось совершенно однозначное мнение, Фрэнк, – заявил он. – Коллин Деверелл тут ни при чем. Мне кажется, он не отдал бы эти картины, даже если на карту была бы поставлена его жизнь. Для него, несомненно, важнее те чувства или, если угодно, сантименты, которые связаны с этими вещами, чем их ценность, выраженная в долларах и центах.