– Пожалуй, вы мне не очень-то нравитесь, – отозвалась Рэйчел, и в ее небесно-синих глазах вспыхнул гнев.

– А я мало кому нравлюсь.

– А вас самого это устраивает? Хотя, кажется, вы этого и добиваетесь, – высказала догадку Рэйчел. – С той самой минуты, как я вошла в эту комнату сегодня утром, вы сделали все возможное, чтобы вызвать к себе неприязнь. А зачем? Что вы пытаетесь доказать?

– Вы надоедливая дамочка, – побормотал Тайри. – Неужели ваш старик не научил вас не совать нос в чужие дела?

Рэйчел отпрянула, будто ей дали пощечину.

– Прошу прощения, – сказала она как можно суше. – Больше я в ваши дела соваться не буду.

И, окутанная с головы до пят, как плащом, чувством собственного достоинства, она вышла из комнаты.

Тайри долго смотрел ей вслед, мысленно проклиная за то, что она забрала его одежду. Не мог же он в самом деле выйти из этого дома в одних сапогах с гордой улыбкой на лице. Будь она проклята, эта женщина! Почему бы ей не заняться ее собственными чертовыми делами, а его не оставить в покое?

Оставшуюся часть утра Тайри проспал, и, когда Рэйчел принесла ему говяжий бульон и кусок свежеиспеченного хлеба на ленч, он покорно принял еду и вежливо попросил добавки.

Смягченная внезапным аппетитом Тайри и его послушанием, Рэйчел принесла ему еще кусок хлеба, только что вынутого из духовки, и вторую порцию бульона. Она предложила ему также кружку горячего черного кофе, умеренно сдобренного бренди. Пока он ел, она прибирала в комнате, ощущая спиной его взгляд.

– Я сожалею о своей грубости сегодня утром, – сказал Тайри через некоторое время. Тон его был не слишком любезным, и Рэйчел заключила, что он не привык извиняться за свои слова или поступки.

– Я тоже об этом жалею, – сказала Рэйчел с улыбкой.

– Вы с отцом одни ведете дела на своем ранчо?

– Да, вроде того. Джоб Уэлш и апачи распугали всех наших работников.

– Уэлш?

– Он владеет ранчо, расположенным к востоку отсюда. В этой части страны оно самое большое.

– И хочет прибрать к рукам и ваши владения, да?

– А вы откуда знаете?

– Ну, это старая история, – сказал Тайри, пожимая плечами. – Должно быть, у вас очень хороший кусок земли, если Уэлш хочет ее заполучить.

– А вы знаете Уэлша?

– Нет, я знаю людей его типа.

– Значит, вы понимаете, какому напору нам приходится противостоять.

– Я понимаю, что вы дура.

– Прошу прощения?

– Вы меня отлично расслышали. Вы просто сошли с ума, если с одной стороны вас теснят апачи, а с другой такой грабитель и хапуга, как этот Уэлш, и вы еще сопротивляетесь.

– Возможно, – ответила Рэйчел резко. – Но здесь, в этой земле, наши корни. Мы пустили их глубоко. Здесь похоронены моя мать и маленький брат. И мы эти места не покинем.

– Ну что ж, вам решать. Не с меня же будут драть шкуру.

– Нет, не с вас, – сердито огрызнулась Рэйчел и выскочила из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.

Джон Хэллоран с нежностью смотрел на дочь, которая сновала по просторной кухне, занятая приготовлением обеда. Она была красивой девушкой, к тому же леди с головы до пят, несмотря на то что вела такую суровую жизнь. Он гордился ее строгой красотой и тем, как она несла свою ношу, без жалоб выполняя свою долю работы, гордился силой ее характера.

«Да, мы можем гордиться, Элен, – думал он. – Нам есть чем гордиться!»

– Ты знаешь, что его разыскивают власти? – сердито поинтересовалась Рэйчел. Она все еще злилась на того, кто назвал себя Смитом. Его лексикон и высокомерие явно выходили за рамки дозволенного. – Нам больше незачем оставлять его у себя.

– Еще день-другой можно потерпеть, – мягко возразил Хэллоран. Но Рэйчел была права. Совершенно очевидно, что этот человек в бегах. У него вид преследуемой дичи – настороженный и недоверчивый, столь свойственный всем существам, за которыми охотятся, будь то человек или зверь.

– Он мне не нравится, – пробормотала Рэйчел, расстилая на столе клетчатую красно-белую скатерть.

– Скоро он уедет, – успокаивающе заметил Хэллоран. Он поднялся и налил себе чашку кофе из большого черного кофейника, постоянно кипевшего на маленьком огне. – Мне хотелось бы…

– Хотелось бы чего? – спросила Рэйчел подозрительно.

– Ничего, ничего, – торопливо ответил Хэллоран. Но в голове его уже зрела мысль. Человек, назвавший себя Смитом, возможно, и разыскивался властями, возможно, и был опасен, но вместе с тем он мог бы стать ценным приобретением для их ранчо. Все в его облике говорило о том, что он хороший стрелок, а они сейчас отчаянно нуждались в защите.