Это, конечно, абсурд, но никуда от этого не денешься. Что, если, войдя в ресторан, он по какой-то случайности попал во Вселенную, немного сдвинутую относительно той, в которой он пребывал в офисе? А что, если (мысль его работала дальше), многие люди, сами того не осознавая, постоянно перемещались в этих двух Вселенных? А что, если и сам он так вот перемещался до сих пор, но узнал об этом лишь сегодня пока случайно не сделал какой-то лишний шаг?

Он закрыл глаза и содрогнулся.

«О, Боже, — подумал он. — О всемогущий великий Боже, я действительно переработал». Он почувствовал себя стоящим на краю скалы в ожидании толчка в спину. Изо всех сил он постарался не думать о разговоре с Ноланом. Если бы он Продолжал думать об этом, то ему бы пришлось найти этому какое-то место в своей новой схеме. К такому он еще не был готов.

Посидев еще немного, он заплатил и вышел из ресторана. Все съеденное лежало в желудке холодным комком. До Пенсильвании Стэйшен он доехал на такси, там несколько минут подождал и сел на Северобережный поезд. В вагоне всю дорогу до Хантингтона он следил за мелькающей в окне сельской местностью, сигарета в пальцах так и осталась незажженной. Тяжелый комок в желудке не исчезал.

По прибытии в Хантинггон Маршалл прошел через станцию, напрямую к стоянке такси, и специально сел в одну из знакомых машин.

— Пожалуйста, отвезите меня домой, — внимательно посмотрел он на водителя.

— С превеликим удовольствием, мистер Маршалл, — ответил водитель.

Маршалл с облегчением расслабился на сиденье и закрыл глаза. Кончики его пальцев зачесались.

— Вы сегодня рано, — заметил водитель, — плохо себя чувствуете?

Маршалл поежился.

— Да голова что-то болит, — сказал он.

— Извините, пожалуйста.

По пути домой Маршалл внимательно рассматривал город. Вопреки своей воле он искал несоответствия, различия. И ничего не находил. Все было то же самое. Дискомфорт в желудке проходил.

Рут сидела в гостиной. Она шила.

— Дон, — она встала и поспешила ему навстречу, — что-нибудь случилось?

— Нет, нет, — ответил он, снимая шляпу, — просто голова болит.

— Ну ничего, — она взяла его руку и проводила до кресла. Помогла ему снять пиджак и обувь. — Сейчас я тебе что-нибудь принесу, — сказала она.

— Спасибо.

Когда она ушла наверх, Маршалл осмотрелся в знакомой комнате и улыбнулся. Все было в полном порядке.

Рут спускалась по лестнице, и в это время зазвонил телефон. Он вздрогнул, хотел встать, но она сказала:

— Сиди, дорогой, я возьму.

— Да-да, конечно, — сказал он.

Он смотрел, как она пересекла холл, взяла трубку и ответила. Она слушала.

— Да, милый, — сказал она почти автоматически, — значит, ты… — И вдруг она остановилась. Держа телефонную трубку перед собой, она смотрела на нее, как будто это было что-то необыкновенное. Потом она вновь поднесла ее к уху и сказала:

— Значит, ты придешь… домой очень поздно? — Голос у нее был какой-то слабый.

Маршалл уставился на нее, открыв рот. Сердце его готово было выпрыгнуть. И даже когда она обернулась к нему, все еще держа в опущенной руке телефонную трубку, он не мог отвести взгляд.

«Ну, пожалуйста, — подумал он. — Пожалуйста, не говори это!»

Ну, пожалуйста!

— Кто вы такой? — спросила она.

Перевод с англ. Н. Савиных

— Ты опоздаешь, — сказала она.

Он устало откинулся на спинку стула и ответил:

— Да, я знаю.

Они сидели на кухне, завтракали. Дэвид съел очень мало. В основном он пил черный кофе и внимательно смотрел на скатерть. Вся она была покрыта тонкими линиями, казавшимися Дэвиду своеобразными автострадами.

— Ну что? — спросила она.

Он вздрогнул и оторвал глаза от скатерти.

— Да, — сказал он, — все правильно.

— Дэвид! — повторила она.

— Да, да. Я знаю, — ответил он, — я опаздываю.

Он не сердился. На это его уже не хватило бы.

— Ты определенно опоздаешь, — еще раз сказала она, намазывая хлеб маслом, а потом сверху — толстым слоем малинового джема. Она с хрустом откусила и начала жевать.

Дэвид встал, прошел через кухню к двери, повернулся и замер. Он смотрел ей прямо в затылок.

— А почему бы и нет? — опять спросил он.

— Потому что тебе нельзя, — сказала она. — Вот и все.

— Но почему?

— Потому что ты им нужен, — сказала она. — Потому что они тебе хорошо платят, и что бы ты еще без них делал. Разве не ясно?

— Но они могли бы найти кого-нибудь.

— Ну хватит, прекрати, — сказала она. — Ты же знаешь, что нет.

— Но почему именно я? — спросил он.

Она не отвечала, жевала свой бутерброд.

— Но Джин?

— Больше говорить не о чем, — сказала она, продолжая есть. Наконец она повернулась: