— Сомнения — фундамент науки. Мы хотим это проверить. И поэтому Корн иногда выглядывает в наш мир.

— Значит, такова правда? — проговорил Тертон после долгого молчания.

— Да. Одновременно это и эксперимент. Эксперимент, который, возможно, наконец ответит на вопрос, могут ли ожидающие жить в новом времени, где-то между годами своего рождения и далеким будущим, которое им вообще не известно, — Тельп замолчал.

Тертон глядел сквозь прозрачные стены на озеро, где мальчишки уже спустили лодку и подняли парус, и он сейчас казался всего лишь белым штришком на фоне темно-голубой воды.

— Да. Теперь я понимаю, что вся наша беседа была беспредметной. Ты не изменишь ничего, потому что не хочешь и, вероятно, не можешь. Но почему я? Почему выбрали меня, ты или кто-то там еще?

— А смог ли бы ты ответить, будучи на моем месте?

— Не знаю. Но как мне жить дальше?

— Жить и все. Не ты первый, не ты последний. Природа уже давно указывала на такую возможность. Известны по меньшей мере несколько случаев. Я говорю только о тех, что изучены и подробно описаны. В прошлом веке во Франции жила женщина с двумя совершенно различными, попеременно сменявшимися индивидуальностями. Это были два существа в одном теле. И дожила до преклонных лет. Конечно, нам известно только то, что происходило в последние столетия. А сколько таких погибло в застенках, сгорело на кострах инквизиции…

Тертон молчал.

— И знаешь, Джуль, что я еще скажу? Ты справишься. Но этот парень… Мне его действительно жаль…

Тертон рассмеялся так громко, что Тельп подозрительно взглянул на него.

— Что с тобой?

— Ничего, — продолжая смеяться, ответил Тертон. — Просто ты напоминаешь мне старуху, срезающую в саду цветы для букета и одновременно страдающую от того, что им предстоит завянуть.

— Ну, знаешь… Впрочем, я говорил, что ты выдержишь, Джуль. Именно поэтому когда-то я перестал смотреть на тебя влюбленными глазами. Божества должны быть великими, неподражаемыми и немного неловкими в своем величии.

— И все-таки это забавно, Кев. Эксперимент в эксперименте. Пожалуй, ты перещеголял меня. Мне бы такого не придумать. Да, дорогой мой, дети всегда обходят отцов и создают проблемы, которые потом сами и их последователи вынуждены разрешать. Что ж, на сегодня довольно.

— Я сожалею, Джуль… честное слово.

— Не страдай, пройдет, — Тертон встал. — Однако мне надо немного познакомиться с Корном, — сказал он. — В конечном счете благодаря тебе он тоже управляет моим телом.

— Все, что мы знали о нем — чем он был, каким был, передано тебе.

— Не о том речь. Я должен войти в его имитированный мир. Его действия здесь в определенной степени обусловлены тем, что происходит там. Я должен это знать и понимать.

Тельп стоял в нерешительности.

— Ты так считаешь? И ты сможешь сориентироваться в его мире?

— У каждого из нас есть опыт работы с фантотронами. Это ведь то же самое.

— Не совсем. В фантотроне ты имеешь жестко заданную структуру, а влияешь только на процесс. Как и в жизни. Мир таков, каким ты его застал, и ты можешь только действовать в нем.

— А там… у него?

— Там ты можешь влиять и на структуру. Это выглядит так, словно ты своими мыслями изменяешь реальность. Мы слишком мало знаем о его времени, о тех деталях, наличие которых позволяет ему воспринимать имитированный мир как реальный и собственный. Поэтому, когда он подумает о чем-нибудь, представит себе что-то, что было в том его мире, но о чем мы не знаем, это немедленно вводится в структуру.

— Понимаю. Например, если он представит себе бегемотов на улицах города его времени, они там появятся.

— Вот именно.

— Забавно. И много он уже напридумывал?

— Нет. Он просто заполняет свой мир деталями.

— Хорошо. А как с противоречиями? Если, например, он вообразит себе, что проникает сквозь стены, либо, что у бегемотов шесть ног…

— Противоречия, которые можно установить объективно, немедленно отсеиваются и не вводятся в структуру имитированного мира.

— А логические противоречия?

— С этим хуже. Но в конце концов это проблема не новая. Ошибки синтаксического характера можно распознать и не вводить. Проблемой остаются семантические ошибки.

— Понимаю. Так как же попасть туда, в его имитированную действительность?

— Это тоже не просто. Всякий раз, когда он надевает контактный шлем — начинает «работать» его индивидуальность. Если в момент включения шлема существуешь ты, твоя индивидуальность угасает, если он — остается.

— Ясно. Так как же?

— Ты считаешь, что это действительно необходимо?

— Полагаю, да.

Тельп задумался,

— Кев, — сказал Тертон, — все, что произошло до сих пор, я могу понять. Возможно, я и сам поступил бы не иначе, если даже объектом таких действий был ты. Но то, о чем я прошу, думаю, ты можешь сделать для меня, Джулиуса Тертона, которого знаешь чуть ли не с пеленок и, вероятно, немного любишь.