— Ошеломляюще, не правда ли? Я очень хочу вам помочь, но просто не знаю как. Видите ли, сначала мы были разумными существами, хорошо приспособленными к этому неуютномумиру…

— Неуютному — не то слово! — проворчал Блейк.

— Нет, мы и вправду были очень хорошо приспособлены. — Огромное туловище напряглось, пытаясь вползти в непроходимо узкую расщелину. Кажется, я калечу себя, пытаясь сюда втиснуться… Действительно, в этой глупой горе мяса нет ни малейшей искры разума… Но у нее замечательно организованное тело. Равнины, понимаете? Они тянутся на тысячи миль. Эти горы практически единственные на планете, как вы, по-видимому, знаете, да, я вижу, что вы знаете. И здесь так мало тепла. Поэтому для компактной массы, не рассеивающей тепла, например, в форме цилиндра, тонкие щупальца удобнее, чем ноги. Ну и конечно, чем больше масса, тем больше объем тела в сравнении с его поверхностью. Вот почему мы так громадны. Громоздкие и ужасно неуклюжие существа. Но на равнинах мы чувствуем себя отлично… Нет, мне действительно лучше не протискиваться в эту расщелину. Я только что поранился.

— Так что же вам мешает, в конце-то концов! — взорвался Блейк.

— Видите ли, я не могу. Я слишком эволюционировал.

Пентон вытаращил глаза:

— Слишком эволюционировали?

— Увы. Вначале, как я уже сказал, мы были существами с высокоразвитым интеллектом. Эта черная кожа, как видите, пропускает тепло только в одном направлении, так что мы не замерзаем. Едим кислород и пьем водород и кое-что другое. Иногда — друзегов. Это те круглые штуки, которые вы приняли за валуны. И мы греемся на солнце…

— Постойте, что такое — друзеги?

— Это… погодите, как же это будет… ага, это особый вид растений. Они медленно передвигаются и все время держатся у ручьев и озер. Большинство из них даже живут в ручьях. Они поедают твердую воду, азот и еще многое другое, и тоже греются на солнце, а потом выделяют водород и кислород. Практически на всей планете не осталось воды — друзеги всю ее разложили на водород и кислород. Вся вода, что здесь есть, содержится в наших телах; мы делаем ее из того, что поедаем.

— Но ведь вы так и не объяснили, почему продолжаете протискиваться сюда, когда сами утверждаете, что не хотите этого делать? — возмутился Блейк.

— Увы, мы начинали как существа, обладающие интеллектом, но нам приходилось почти все свое время посвящать поискам пищи. Поэтому мы постепенно выработали способность предаваться размышлениям, пока тело ищет себе пропитание. Вы — ну да, я читаю ваши мысли, — вы ведь тоже можете идти по улице, листая на ходу журнал или газету. Ваш ум как бы предоставляет телу какое-то время самому присматривать за собой. Мы усовершенствовали этот трюк. Мне, например, понадобилось практиковаться почти двести лет… двести наших лет…

— Двести ваших лет! Но это же больше восьмидесяти тысяч земных!

— Вот именно. Не правда ли, ваши внутренние планеты мчатся вокруг Солнца как сумасшедшие?! Да, так что я говорил… — ага, длительность жизни… О, в этом мире нам практически ничто не угрожает, ничто не тревожит и не может нас убить. Мы ведем здесь очень спокойный образ жизни. По правде говоря, даже трудно отделяться от своей телесной оболочки. Обычно мы живем по три тысячи лет — это примерно миллион с четвертью ваших. Мне уже около миллиона.

Блейк уставился на странное существо. Черный, тупо срезанный цилиндр, извивающиеся щупальца пытаются схватить людей… Миллион лет!

— Ну вот, мы научились и так преуспели в этом, что провели бесчисленное множество лет, совершенно не обращая внимания на свои тела. Разумеется, за такой срок мы заметно усовершенствовали свой язык и мысли. Мы открыли основные законы космоса и начали понимать возможности механизмов. Мы даже начали конструировать космический корабль, чтобы посетить другие миры. — Голос печально вздохнул. — И тут мы обнаружили, что наши тела тоже выкинули аналогичную штуку — научились обходиться без нас. Как-никак довольно досадно — только заведешь с кем-нибудь интересный разговор, как вдруг твое тело катится прочь в поисках пищи… Тогда мы решили снова взяться за дело. Но мы так давно забросили наши тела, что они вынуждены были развить у себя некое подобие нервной системы. Своего рода вторичный мозг. Теперь у них есть собственный нервный аппарат, и мы больше не можем ими управлять.

Блейк задохнулся от изумления:

— Не можете ими управлять?

— Увы. По-видимому, нервные пути, соединявшие наш мозг с исполнительными органами тела, полностью атрофировались. Ни один из нас ни в малейшей степени не способен управлять своим телом. Я, например, не смог бы здесь оставаться, если б мое тело не ощущало вашего тепла и не пыталось с глупым упрямством добраться до вас.

— Слушайте, на чем основана ваша односторонняя теплопроводность? спросил Пентон. — Я бы не прочь иметь такую же.

— Она действует в живых тканях только при низких температурах, пояснил голос. — Но я не могу объяснить это на вашем языке, а у вас нет времени изучать наш язык. Мы не способны контролировать свои тела, но я вижу, что и вы не способны контролировать свой собственный мозг.

— Как это? — изумленно спросил Блейк. — Что вы имеете в виду?

— Часть вашего мозга в данный момент лихорадочно старается найти выход из этой расщелины. Особенное беспокойство охватило ее с минуты, как она уловила негромкое "Клик!", которое означает переключение на запасной кислородный баллон. Но ваше сознание, видимо, не обратило на это внимания.