Нион было больно. Чужеземец не понимал. И очевидно, очевидно не желал ничего дурного. В нём виделось любопытство, желание награды, желание врать и тянуть время — но злобы и намерения причинять вред не было. В первом, в христианском друиде, была какая-то неприятная радость… Но он не соглашался отдать то, что украл.

Вот так. Расслабился патриарх. А тут хоть плохонькая, но контрразведывательная служба. А статус этой девочки… Августа применила незаметную постороннему глазу, но высокую регалию. Вспомнил имя. Патриарх называл. Нион. И тогда Эмилий решился. Уж больно заманчивый кусок уплывал из-под носа.

— Светлейшая Нион, прости, но — ты служишь императрице или самозванке? Если императрице, то…

— Не понимаю. Отдай. Быстро.

— Я отдам. Но объясню. Зачем взял. Хорошо?

Эмилий достал гипсовую форму со слепком.

— Возми. Могу ли я просить тебя взять вместе? Мне не нужен сам… — он ткнул пальцем, — воск.

— Тебе нужна печать. Ты хочешь печать как у Неметоны? Нельзя, — она вынула слепок из формы. Гипс ещё не застыл. Хотя — если бы и застыл, какая разница? Мгновение спустя форма хрустнула под пяткой, — Подобий — нельзя.

— Я не хочу… Подобий, — простые слова. Как их не хватает, — Я хочу знать, то ли…

Обвёл указательным пальцем левой руки вокруг среднего правой.

— Отдал. Хорошо. Остальное потом. Когда Неметона будет здорова. Харальд, пошли.

Эмилий подождал, пока стихнут шаги. Потом повернулся к Пирру.

— Экзарх Григорий велел оказывать тебе помощь. Если что-то будет нужно — только скажи. Но, ради всего святого, больше не пытайся помогать мне.

Пирр молчал. Игра чужими костями не удалась. Что ж, давно он не совершал таких ошибок. Можно надеяться, что и повторит не скоро. Итак, сменим кости на свои? Например, можно снова навестить друидов…

Дэффид явился домой только к вечеру. Дел было невпроворот. Но — от первых же вестей настроение стало хорошее. Дочь будет жить. Останется здоровой и красивой. И король ни в чём не виноват. И клан принял нужное решение… От прошлых беспокойств осталась маленькая червоточинка. На фоне зиявшей с утра пропасти. Младшей дочери — болеть и мучиться неизвестно сколько. А вместе с ней — и всей семье. А клан… Клан не понял Дэффида. Не захотел. Но уболтать старейшин удалось.

— сида стоит многих воинов. Наше влияние на Совете возрастёт.

И весь сказ, на разные голоса. Вождь клана, казначей, начальник над ополчением, все трое легатов. Даже писарь. Что девочку нужно попросту поберечь — в голову не пришло никому. Великая сида, как же. Сама она скорее согласится с кланом. Деловитая. И воинственная, да. Если сомнения и были — парад развеял. Дух Немайн хочет драки — а её тело — отдыха. И Дэффид был склонен поддержать тело.

— Так, да не так. Ну, посчитают мою дочурку за сотню воинов… Даже за тысячу! И что? А больше — не согласятся. Ну, будет у нас больше всех голосов. Ну, восьмая часть от всего, а не десятая.

— Бегать придётся поменьше.

— Ну, разве что. А вот представьте, что сида, кроме клана, никому и ничем не обязана. Это ведь не мы будем бегать. Это за нами будут!

Вот только после такого разговора Дэффид и пошёл к королю. Договариваться. После того, что произошло, вариантов было два — или добрая ссора, или не менее добрый мир. Когда окончательно выяснилось, что сиду никто не травил, получалось — Дэффид должен королю за почёт и долготерпение. А король Дэффиду — за нераздувание скандала, когда к тому был повод. И не договориться теперь было бы жутким взаимным оскорблением. Которое, пожалуй, смоет только кровь. Узнав о визите Дэффида, король пригласил его разделить ужин — совершенно неофициальный, но оттого не менее почётный.

Однако, необходимость договориться никак не отменяла желания поторговаться. И прекрасно зная, чего хочет король, Дэффид занял прямо противоположную позицию. Для начала, выложил перед собой двадцать золотых кружочков. Двадцать солидов.

— Вот, — объявил он, — штраф. За то, что моя дочь не пойдёт на эту войну, мой король! Даже если кланы сдуру и приговорят.

— Она болеет. А недужную я призывать на службу бы и не стал, — король был настроен неплохо. Пока Дэффид ругался с родичами, он принял епископа и нескольких римлян. Или египтян. Те бежали от арабов, и просили дозволения поселиться на мирной земле Диведа. Точнее — в городе, поскольку все были ремесленниками. Более того — они просили о подданстве. Гулидиен разрешил.

— Недуг недугом, но она ведь и выздороветь может. И в драку полезть. А у неё дитё малое. Не всякий младенец переживёт поход. Так что позора в том не будет. А остальное — моя отцовская воля. Пусть просто поживёт. Без войны…

И ждал отповеди. К его удивлению, Гулидиен махнул рукой и согласился. Но деньги не взял.

— Кого-то надо и на хозяйстве оставить, — улыбнулся он отчего-то мечтательно, — пусть так и будет. Но это не значит, что твоя дочь усидит без дела. Просто не сможет. Сам её знаешь.