Рушинский открыл свой видавший виды коричневый портфель и сунул туда завещание Ярецкого.

«Нет худа без добра,- успокоил он свою совесть.- Пусть и у меня будет копия завещания, к тому же подписанная самим завещателем».

Метек спешил не напрасно, она еще ждала его. Конечно, не обошлось без соответствующей сцены. Как он мог позволить, чтобы она… одна в таком кабаке ждала его битый час, подвергаясь всякого рода наглым приставаниям мужчин…

Все могло рушиться и огнем гореть, срочные дела откладывались, но Мечислав Рушинский ни за что не отступал от своего свято соблюдаемого уже много лет правила - в середине мая выезжал на три недели в Наленчов. Еще никому не удавалось уговорить его хотя бы на день-два съездить в какое-либо другое место. Например, в Закопане. Если приятели звали его поехать вместе с ними за границу, Метек с огромным энтуаиазмом принимал приглашение, но уже через несколько дней приводил тысячу доводов, не позволяющих ему именно сейчас покинуть Варшаву, либо утверждал, что наверняка не получит визы, так как паспорт у него очень старый и потрепанный. И посему лучше он отправится в… Наленчов.

Так было и в этом году.

Майское солнышко уже припекало. Метек расположился на удобной скамеечке у берега пруда и с наслаждением подставил лицо ласковым лучам солнца. В гнезде на пруду одна из лебедушек высиживала птенцов. Ее супруг - крупный белый лебедь - плавал вблизи. Остальные стайкой, во главе со старым самцом, переваливаясь с ноги на ногу, с достоинством шествовали по тропинке, огибающей пруд.

Птицы уже давно вели себя настолько беспардонно, что отдыхающим, желали они того или нет, приходилось уступать им дорогу, обходя их по газонам стороной. Вот и сейчас, стоило какой-то парочке чуть зазеваться и вовремя не свернуть с тропинки, как старый самец раскрылатился, воинственно зашипел и, пригнув к земле шею, изготовился к атаке. Девушка первая бросилась наутек, а за ней и парень. А лебеди как ни в чем не бывало проследовали дальше, «своей» тропой.

Адвокат улыбнулся, наблюдая эту сцену. Он хорошо знал всю эту стайку. Каждая птица имела свое имя, а все вместе они были предметом особой заботы дирекции дома отдыха. Избалованные и закормленные, лебеди никого и ничего не боялись.

С блаженным чувством полной отрешенности сидел адвокат на берегу пруда, даже не в состоянии развернуть газету, лежащую на коленях. Лениво размышлял он о том, что сегодня в доме отдыха новый заезд отдыхающих и после обеда ему необходимо заглянуть на «пятачок», произвести смотр пополнения. Не приехал ли кто из знакомых…

А может, среди курортниц он обнаружит что-нибудь интересное? В ресторане, здание которого виднелось на противоположной стороне пруда, рядом с водолечебницей, сегодня обещали на обед вкусную гусятину, натертую чесноком и майораном.

«Наверное, уже жарится? С румяной корочкой… Не слишком жирная…» - мечтал Метек и, взглянув на часы, установил, что через часок можно будет, пожалуй, и отведать ее.

Наконец адвокат раскрыл газету. Взгляд его упал на коротенькую заметку, и в одно мгновение померкло все очарование прекрасного солнечного дня. Улетучились мечты о хорошеньких курортницах и румяной гусятине. Заметка была озаглавлена: «Убийство или самоубийство?»

Немногословное сообщение было для адвоката значительным:

«Два дня назад под мостом Понятовского был обнаружен изуродованный труп мужчины в возрасте около пятидесяти лет. Убитый не имел при себе ни документов, ни денег. Следствием установлено, что погибшим является Влодзимеж Ярецкий, проживавший в Варшаве, улица За-погодная, 24, владелец ремесленного предприятия на улице Хелминской, дом 17.

Всех, кто был свидетелем происшествия или кто может сообщить что-либо по этому поводу, просят явиться лично или позвонить в городское управление милиции, дворец Мостовских, комната 307, либо в ближайшее отделение милиции».

«Черт бы его побрал, втравил-таки меня в паскудную историю,- возмутился адвокат.- Такая прекрасная погода: солнечно, тепло,- и на тебе, придется возвращаться в Варшаву! Удастся ли второй раз вырваться - неизвестно. А как мне не хотелось принимать этого Ярецкого! Этот Францишек уговорил. Придется завтра утром выезжать».

Как ни огорчен был Рушинский внезапно прерванным отдыхол, он решил все же заглянуть в ресторан и удостовериться, так ли вкусна жареная гусятина, как это рекламировали.

За столиком он встретился еще с одним страстным энтузиастом Наленчова, своим старым приятелем адвокатом Гарошем, который только что приехал из Варшавы.

–  Ты читал, Метек, сообщение в сегодняшней газете?
– спросил Гарош, после того как закончилось пх совещание по поводу меню.- Загадочная история! Следователь рассказывал мне, что они головы ломают над этим происшествием и никак не могут вскрыть причину убийства.

–  В газете не исключается и возможность самоубийства.

–  Какое там самоубийство! Тело нашли в четыре часа ночи,- Гарошу были известны подробности дела, о которых в газете не сообщалось,- на мостовой под мостом. При нем не обнаружили даже носового платка. Вскрытие показало, что этот человек перед тем не только выпил изрядную порцию водки, но и заглотнул большую дозу снотворного.