Нет. Верится с трудом. Собственно, вообще не верится. Но деваться все равно некуда: был приказ явиться в Сегед, значит, надо явиться. А там как пойдет.

На площади перед крепостными вратами его опять остановили. Вновь спросили удостоверяющие личность грамоты. Услышав, что таковых не имеется, приказали оставить оружие. Поскольку Миротворец и так висел у седла, а считать оружием нож было, с точки зрения Артура, совершеннейшей глупостью, он честно сказал, что не вооружен. И едва не нарвался на неприятности. Ему указали на нож. Пожелали обыскать. Артур совершенно неприлично послал желающих. Извинился в душе перед Богородицей: братьев ведь посылал. И добил охрану таким словесным изыском, что неприятности закончилась, не начавшись.

– Ну... умеете, – покачал головой пожилой уже рыцарь, – оставьте оружие, брат Артур. Все. Нож тоже. И проходите, вас проводят.

На том и сошлись.

Внутренний двор цитадели охраняли арбалетчики. То есть даже не охраняли. Они там просто были. В количествах, недоступных разумению. Человек десять, не меньше, дежурили на стенах. Это пронзительно и очень болезненно напомнило вдруг о доме, и Артур остановился, глядя на солдат.

Стража на стенах. И... да, машины. А в угловой башне дежурит маг. Его просто не видно отсюда. Не верится: город в самом центре Долины выглядит готовым отражать нападение армии. Организованной армии. Что же такое эти эльфы? Откуда они взялись?

Артур разглядывал стрелков и прикидывал, что, если количество братьев за прошедшее столетие не возросло хотя бы троекратно, значит, четверть всего сегедского гарнизона занята на охранении в данный конкретный момент. Эти десять арбалетчиков, да шестеро бойцов на воротах, да четверо, с которыми только что едва не схлестнулся...

Четверть. Если дежурят по шесть часов, получается, что занят весь гарнизон. Но, скорее всего, график скользящий. Все равно много. То есть мало. То есть...

Людей мало, работы много. Всегда так было.

Так, да не так. Не приходилось раньше защищаться от вражеских армий. Здесь, в Долине, не приходилось.

Провожатые сопели за спиной, намекая, что задерживаться, дабы обозреть все фортификационные новшества, не время. Понятно, что не время. А ну как он и вправду шпион. Вот только чей? Интуитов? Ну, это смешно. Любой колдун, явившийся со злом, на земле Храма отдал бы богу душу... или не богу, не в этом суть. Эльфийский? Может быть, однако, если верить разговорчивому хозяину «Пенного пива», эльфы людей ближе чем на выстрел не подпускают. А стреляют, заразы, хорошо. Лучше, чем хотелось бы.

Кому еще, в здравом уме и твердой памяти, придет в голову строить козни против ордена Храма? Не рыцарям Кодекса ведь, в самом деле. Они, конечно, далеки от любви к храмовникам, но все же союзники, а не враги.

Коридоры. Арки. Залы. Двухстворчатая резная дверь.

Один из сопровождающих сержантов скрылся за ней. Через секунду появился и взглянул на Артура с настороженным любопытством:

– Вас просят, брат.

Очень хотелось вздохнуть поглубже, как перед прыжком в ледяной ручей. Но перед смертью не надышишься.

Артур решительно нахмурился. И толкнул тяжелую створку.

... Он не преклонял колен ни перед кем, кроме Всевышнего и Пречистой Девы. Лишь они заслуживали такого почитания. Так учил отец Лучан. С этим соглашался и тот командор. Однако, перешагнув порог аскетически убранного кабинета, Артур сделал шаг вперед и упал на колено перед человеком, что поднялся из-за стола ему навстречу.

Огромный, старый, седой, словно выцветший под лучами здешнего безжалостного солнца, его встретил сэр Герман. Командор. Тот самый, что управлял орденом сто лет назад. И голос был тот же самый. Ехидный. С явственными металлическими нотками:

– Ну-ну. Наш гордый рыцарь принял меня за Богородицу?

Он благословил Артура легко, не задумываясь. Так, словно исчезал тот всего на несколько дней, а теперь вернулся из очередной своей сумасшедшей вылазки. Словно... словно не прошло сотни лет, которая, если честно, совершенно не укладывалась в голове.

Рыцарь склонил голову, принимая благословение, глянул на командора исподлобья. Он боялся, что, стоит отвести взгляд, – и все исчезнет. Окажется просто видением – бессмысленной попыткой выдать желаемое за действительное...

А струны в душе уже пели звонко и радостно, отзываясь на легкое движение суховатых пальцев, на короткую цепочку слов:

– Да пребудет с вами Господь, брат Артур.

«Настоящий», – Артур вздохнул, понял, что все это время задерживал дыхание, увидел насмешливую улыбочку сэра Германа и окончательно уверился в реальности происходящего.

– Вольно, рыцарь, – хмыкнул командор, – возьми кресло и садись. Есть хочешь?

– Нет. – Артур переставил тяжелое кресло от стены к столу.

– Ах ну да, я запамятовал, – с легкой досадой сказал сэр Герман, – у тебя ведь по нечетным «дни алкоголика»?