– А барон? – напоминала я ему. – Ведь Максимиллиан в его власти!

– О, я не стал бы волноваться из-за Вольфганга, – возражал король. – И тебе не следует. Таким красавицам, как ты, не идет заниматься политикой.

Король был таким милым, но он говорил такие нелепости!

Мы провели лето в Нимфенбурге, королевском поместье к востоку от Мюнхена. Оно было построено дедом или прадедом Людвига по образу и подобию парижского Версаля. Кроме основного здания, которое возвели в семнадцатом веке, по территории поместья были разбросаны еще несколько небольших домиков, «павильонов», как их называл Людвиг.

Принц Максимилиан и барон приехали туда на неделю в начале сентября, как раз перед тем, как мы с королем собрались отъехать в столицу. Они собирались насладиться первой в сезоне охотой. Барон посетил меня в Амалианбурге – охотничьем домике, где я жила. Я предпочитала этот дом, так как он был небольшим и стоял очень уединенно.

Я пригласила барона выпить со мной чаю на террасе, выходившей на небольшой пруд. По воде плавали лебеди, изредка устраивая драку из-за кусочков печенья, которые я им бросала.

– Вы поедете с нами завтра на охоту? – спросил меня барон.

– А на кого вы здесь охотитесь? На светловолосых русских певиц?

– Нет, подобные животные слишком редки, – рассмеялся барон, – можно сказать, находятся на грани исчезновения. Ты мне нужна живой, фрау Гаррет. Завтра мы охотимся на кабана. Весьма волнующая забава, и довольно опасная. Загнанный в угол кабан не станет ждать, пока на него набросятся собаки. Случалось, кабаны убивали лошадей – и людей тоже. Возможно, ты предпочитаешь более спокойное времяпрепровождение, баронесса? – Каждый раз, когда он употреблял мой титул, в его голосе звучала откровенная насмешка. – Можно, например, сходить на рыбалку.

– Меня не пугают баварские свиньи, – многозначительно заметила я. – Я бы хотела посмотреть на эту вашу охоту.

– Рад, что ты доверяешь мне, – усмехнулся барон. – О, я вовсе не доверяю тебе. Ни вот на столько. – Я машинально изучала чаинки на дне моей чашки. Там я видела путешествия, деньги, любовь. Ни малейших намеков на смерть или опасность. – До меня дошли ужасные слухи, – задумчиво протянула я. – Кто-то распускает по Мюнхену самые невероятные сплетни обо мне. Мы даже знаем, кто является источником этих сплетен. Это ты!

– Дорогая баронесса! – На длинном, худом лице фон Цандера появилась гнусная ухмылка. Он попытался напустить на себя вид оскорбленной невинности, но через эту маску проглядывало явное удовлетворение тем, что отголоски скандала все же достигли моих ушей. – Я люблю вас так же сильно, как сам король! Зачем бы я стал причинять вам неприятности?

– Такой негодяй, как ты, не нуждается в особых причинах. Ты прекрасно знаешь, что я не угрожаю твоему влиянию на короля. Власть меня не интересует – это слишком тяжелая работа. И то, что ты делаешь, больше ранит короля, чем меня. Почему бы тебе не остановиться?

– Простите меня, баронесса. – Фон Цандер пододвинул стул ближе к моему. – Обычно я теряю всяческое терпение, разговаривая с женщинами. Признаюсь, твои представления о политике слишком незрелы, но это сейчас не важно. Ты сильно отличаешься от остальных женщин – глупых и похотливых сук. Ты познала глубокую страсть, сильную ненависть и боль. – Он прикоснулся рукой к одному из золотых браслетов. К тому, что подарил мне Сет. Браслеты остались единственными драгоценностями от тех времен. Впрочем, это не имело значения, и без них слишком многое напоминало мне о муже. Барон глубоко вздохнул. – Эти браслеты восхищают меня. Такая тонкая, изысканная работа. Как я понимаю, вы редко появляетесь без них. Это так интригующе.

Он схватил меня за запястье. У него были длинные и сильные пальцы, все мои попытки вырваться оказались безуспешными.

– Но у тебя внизу есть особые украшения. – Барон расстегнул замочек на одном из браслетов и тот упал, обнажив тонкий пурпурный шрам. – Дело было в Лондоне, не так ли? Видишь, как хорошо я знаю твою жизнь. Ты тогда была в безумном отчаянии из-за какого-то мерзавца, карточного шулера. А потом заставила его жениться на себе. О, это самые замечательные драгоценности. Браслеты боли.

Лицо барона оказалось всего в нескольких дюймах от моего лица. Его зрачки так сузились, что стали похожи на маленькие черные точки, а глаза были как металлические монеты: холодные и твердые. Я чувствовала, что он одновременно притягивает меня и отталкивает. Барон схватил меня в объятия, словно змея, которая сдавливает своими кольцами пойманную птичку.

– На что это было похоже? – хрипло шептал он, его тело сотрясала нервная дрожь. – Много крови вылилось? Была ли ты обнажена, когда решилась на самоубийство? Я бы на твоем месте разделся. О, чувствовать, как теплая кровь стекает по твоему обнаженному телу! Так красиво. Смерть теплая или холодная? Расскажи мне о своей боли. Покажи мне!..