Даже Тэмор, с виду тяжелый увалень, для которого, кажется, и голову-то повернуть – испытание, плывет, чуть покачиваясь. Бесшумно. Мягко. Страшен Тэмор в бою. И сейчас, когда идет он подобравшись, даже здесь, в безопасном Лесу, ожидая нападения, смотреть на него жутковато. Слишком огромен. Слишком силен. И быстр.

Конечно, далеко троллю до убитого Рашида. И с Линнаром не сравнился бы он в скорости. Но попасть под удар его страшного кулака – верная смерть. Тяжелым своим мечом Тэмор надвое разрубает врага. Вместе с доспехами, если таковые имеются. Да что там, тролль деревья может рубить. Этим же мечом.

Тэмор дойдет. Этот не погибнет. Стрелы его не берут. Клинки отскакивают от толстенной шкуры. Не кожа и не чешуя, что-то…

Йорик говорил, что тролли наполовину из камня. Или… нет, не то чтобы наполовину. Слово «кремнийорганика…»

И снова улыбается Эфа. Вспоминает, как пытался сотник найти объяснения, такие, чтоб понятно было ей, Разящей, не желающей вспоминать свой родной мир.

Кремнийорганика.

Камень. И живое тело.

Эфа так и не поняла, какое отношение ко всему этому имеет уголь. Или не уголь? И почему уголь обязательно есть и в человеческом теле, и в деревьях, и даже в траве?

Наверное, все-таки не уголь. Йорик называл это как-то иначе.

А не все ли равно?

И стелется под ноги земля, укрытая порыжевшей хвоей. Чует Эфа за спиной Легенду. Видит впереди неутомимо шагающего сотника.

Обернется – высится, замыкая строй, огромный тролль.

И Лес вокруг. Смотрят из-за стволов, выглядывают из переплетения корней, таращатся с поднебесной высоты раскидистых крон сотто. Большеглазые духи Больших Деревьев.

Привала не делали. Чтобы устать в Лесу, нужно было пройти много. Очень много. Путь шел в гору постепенно. Полого. Почти незаметно. Близилась Цошэн, гора девяти сомнений. Но пока деревья с легкостью взбегали на плавный склон. Только сотто исчезли. Лес еще не кончился. Деревьев больших в достатке было. А вот маленькие хранители уже предпочли отстать от отряда.

Легенда оглянулась и увидела малышей, выстроившихся неровным рядком. Тэмор тоже повернул тяжелую голову. Но тролль не мог разглядеть сотто. Эльфом для этого нужно было быть.

Или орком.

Два таких разных и все же таких похожих народа.

Если Темный действительно создал орков не для того, чтобы поиздеваться над творениями Светлого Владыки…

Откуда такие мысли, Легенда?

А откуда бы взяться другим?

Эльфийка пожала плечами, не найдя ответа ни на один из вопросов. Не важно, в конце концов, кто и для чего создавал орков. Не важно даже, кто и для чего создал эльфов. Потом, когда кончится все и вернется она домой, тогда станет как раньше. Старые предания. Старая ненависть. Священные книги снова окажутся непреложной истиной. А пока… Будь ее воля, она всадила бы стрелу в спину Йорику. Ублюдок. Смесок. Ни Свет, ни Тьма не принимают таких. Но сейчас она, эльфийка, зависит от этого полукровки. А он зависит от нее. И в бою Йорик будет драться с ней рядом.

Или все-таки предпочтет Эфу?

Интересно, эти самые шефанго кем созданы? Не Владыкой, это уж точно. И кому поклоняются они?

Надо полагать, у этих, жутких, ни на кого не похожих созданий, есть свой бог. Свой Творец, чтимый, принимающий жертвы, наверняка кровавые. Ведь какой народ, такие и боги…

Эта мысль была для Легенды слишком уж вольной. И эльфийка тут же поправила себя: «Какие боги, такой и народ».

А Эфа замерла вдруг. И Йорик, даром что впереди шел, тоже остановился.

– Алярм, – сообщил он скучным голосом.

Стрелы на тетивы. Рассыпаться. Вперед…

И уже совсем иначе, рыком гулким, голос командира. Слышишь такой и сперва выполняешь приказ, а уж потом начинаешь думать.

– Сомкнуться!

А из-под деревьев туман. Из-под корней. Гнилой. Зеленый. Душный.

Стрелять?

Но в кого стрелять?

Сомкнуться, чтоб не потерять друг друга. Чтоб видеть, хотя бы силуэт смутный видеть рядом. Чтобы знать – это свой.

А в тумане, смутно, маревом дрожащим… Астандо. Астандо – это имя. Это образ. Это – музыка и дивные стихи. Он, выбранный однажды и навсегда. И нет тумана. Синева небесная есть. Склон холма, сбегающий к морю. Лошади… вон они, лошади, пасутся рядышком. И лютня, брошенная на траву.

Так и было. Ведь так это все и было, когда…

– Легенда, – такой знакомый, родной, певучий голос. И улыбка в нем. – Не долго ли купаешься?

– Долго. – Она делает шаг навстречу.

Значит, там, дома, времени прошло немного. Совсем немного. Астандо не успел даже встревожиться всерьез.

Искупалась, называется.

– Легенда…

Удар по лицу. Больно. Туман вокруг.

Зачем? Почему?

И рычащий голос…

Чей?

– Дура!

Эфа! Это Эфа, беловолосая, тощая девчонка. Это она помешала, она не позволила вернуться. Туда. Домой.

Убить! Убить и попытаться снова. Еще раз попытаться. Ведь получилось же, ведь…

Но знакомо уже, с силой, неожиданной в тонких жилистых руках, Эфа швыряет ее на землю. И снова бьет. По лицу. Хлестко. Наотмашь.

– Это морок! Морок, понимаешь?

Нет. Легенда не понимала. Но встать уже не могла. Лежала. Чувствовала, как катятся по лицу слезы. Ненавидела их. Слабость свою ненавидела. Эфу ненавидела. Лес этот проклятый…

А Разящая уже отвернулась. Исчезла в дурно пахнущем тумане.