Двуликая, конечно же, не простила такого надругательства над собой, над любовью, которую она олицетворяла. И Двуликая решила, что в семье, где нет любви, не может быть и детей. А с богами ведь не поспоришь.

Надо сказать, Йорик попытался донести до Легенды эту простую мысль. Зря, конечно. Мог бы догадаться, что она его, в лучшем случае, не услышит.

Через два с лишним года при дворе воеводы начали поговаривать о том, что Лойзе стоило бы подумать о другой жене. Пусть не такой умнице и красавице, но зато здоровой и способной родить наследника. Разговоры эти то стихали, когда чары Легенды заморачивали тех, кто вел себя слишком уж беспокойно, то возобновлялись с новой силой, когда наваждение спадало. Да, Йорик позаботился о том, чтобы Лойзу время от времени донимали советами жениться снова. А ещё Йорик позаботился о том, чтобы никто не мог указать на него, как на генератор беспокойных настроений. Все, что ему было нужно – набраться терпения и ждать.

Он ждал.

У воеводы Гиени подрастала дочь Ядвига. Лет через пять девчонке начали бы подыскивать женихов, и, право слово, Лойза мог стать не последним претендентом на ее руку. Во всяком случае, в Гиени на предполагаемый брак смотрели благосклонно.

Пять лет. Ровно столько же попросил и Лойза, пообещав, что, если по истечении этого срока Легенда не родит ему наследника, он женится на другой. По странному совпадению, чуть позже воевода спросил у Йорика совета насчет Ядвиги Гиеньской. Так ли девочка хороша, как о ней рассказывают? И что думает ее отец о возможности породниться домами.

Это действительно было совпадением. Йорик пока еще не предпринял никаких шагов к тому, чтобы донести до Лойзы мысль о гиеньской принцессе. Но это было очень удачным совпадением.

Он стал еще внимательнее присматривать за Легендой, и еще тщательнее охранять воеводу, он подстраховался, вычистив из окружения Лойзы всех, кто подпал под ядовитые чары эльфийки… и все-таки, Легенда его переиграла.

Лойзе это стоило жизни. А Йорик решил, что лучше бы в тот давний Новый год, он просто убрался из Уденталя, оставив Лойзу с Легендой, пожелав им счастья и навсегда выкинув из головы.

Уж точно, так для всех было бы лучше.

Он, к сожалению, не мог круглосуточно быть при воеводе. Гвардейцы, постоянно охранявшие Лойзу Удентальского точно так же, как сам Лойза мало-помалу приобретали иммунитет к чарам Легенды, и в том, что она не прикончит мужа руками его телохранителей, Йорик был уверен. Да, к тому времени речь и в самом деле шла о жизни и смерти. Положение Легенды при дворе становилось все более неустойчивым. Другая женщина на ее месте, может, и плюнула бы на все, сбежала и попробовала начать игру заново где-нибудь, где у трона не стоял бы ее давнишний недруг. Однако рассчитывать на то, что Легенда отступится, не приходилось. Поэтому Йорик ждал от нее решительных действий, таких, которые убедили бы воеводу в том, что жена его стала слишком… эксцентричной.

Лойза очень любил охоту. Йорик мог бы сказать, что Лойза слишком любит охоту, если бы сам в силах был устоять перед азартом бешеной скачки по полям и рощам. Запертые в рамки мирных договоров и законов воеводства, здешняя знать, люди, рожденные для того, чтобы воевать, только на охоте могли дать выход врожденной жажде схватки. Йорик был рожден для того, чтобы стать жрецом в храме Светлого Владыки, воевать он научился гораздо позже, и, однако, тоже привык. И так же чувствовал, как застаивается в жилах кровь, если долго, слишком долго не происходит ничего, что заставило бы ее вскипеть в предчувствии битвы.

Конечно, при его-то должности, драться время от времени приходилось, но все же охота, особенно, настоящая – на медведя, пуму или свирепого вепря, оставалась одной из любимых забав. Лойза, надо заметить, тоже предпочитал сходиться в поединках со зверьем, способным постоять за себя.

А эта охота, первая по осени, была затеяна, в основном, для развлечения придворных дам. Скорее уж красочный выезд, продолжение новогодних праздников. Егеря подняли оленя, и выгнали его, как положено, прямо на воеводу с супругой. Зверь был так себе, водились в лесах под столицей олени и покрупнее, но глаза Лойзы все равно вспыхнули знакомым азартом. Он пришпорил коня, мельком оглянулся на Легенду – такую красивую, разгоряченную скачкой – и понесся вперед, по-степняцки пригнувшись к луке седла.

Да, в Удентале ездили верхом не так, как к западу от хребта. В прежние времена сюда частенько захаживали войска султана и просто разбойничьи банды из Эзиских степей, в таких условиях взаимное проникновение культур было неизбежным. И сейчас воевода Удентальский, разодетый по моде Десятиградья, летел верхом, подобравшись, как дикий кот, и бешеным свистом подгоняя и без того несущегося наметом скакуна.

Легенда держалась за ним, отстав на полкорпуса. А между конями ее и Лойзы направил своего жеребца Йорик. Успел на ходу поймать злой и насмешливый взгляд зеленых глаз, даже понадеялся мельком, что сейчас скакун Легенды дернется в сторону, испугавшись вторжения, и эльфийка вылетит из седла, свернет себе шею… Куда там! Эльфы, как известно, с лошадей не падают.

Так они и неслись через лес следом за оленем, мчащимся как по невидимой струне, прямо и прямо. Зверь не петлял, не сворачивал, проламывался сквозь подлесок, вскинув увенчанную рогами голову. Йорику не было дела до оленя, он держался между Лойзой и Легендой, что было нелегко, поскольку эльфийка ездила верхом даже лучше чем он. А вот Лойза, по меркам Уденталя – отличный наездник – с ними потягаться не мог. Но Легенда зачем-то оставалась позади, не обгоняла мужа. И Йорик матерился сквозь зубы, не чувствуя с ее стороны никакой опасности для Лойзы, но понимая, разумом понимая, что Легенда давно уже замыслила что-то, и сегодня ей, похоже, представился удобный случай…