Картинки были мастерскими по исполнению – работа Шаграта. И абсолютно непристойными по содержанию – идеи Падре.

– Эрик не пользуется магией.

– Пользуется. Эрик пользуется тобой. И нами. Кертский царь пользуется Орсием. Это не считается магией… до тех пор, пока мы не делаем ничего магического.

– Ни хрена себе! Не помню, чтобы мы хоть раз превратились в мегамухобойку.

– Суслик, это неважно. Это то же самое, что делаем мы, когда летаем быстрее других или когда ты отдаешь нам посмертные дары. Просто Орсий действует более, мм… зрелищно.

– Это не то же самое!

– Дитятко, – вздохнул Падре.

– Кстати, – подал голос Риттер, уже улегшийся на койку, – мы из-под удара ушли, а наши призраки остались. Я их видел.

– Я тоже видел, – заговорил Мал, – та рука раздавила машины, по-моему, наши, хотя мы были уже далеко.

– Массовые галлюцинации, – проворчал Тир. – Все сошли с ума.

Он задумался.

– В этом что-то… есть что-то… только я не пойму пока, что и зачем. Черт, царя упустили, добычу не взяли, может, хоть тут какая польза будет, а?

– А может, это самообман и самоутешение, – ободряюще заметил Падре. – Но ты, Суслик, думай, думай, ты у нас самый умный. И мы тоже подумаем.

– А Орсием, – Тир наконец оставил несчастные монетки в покое, – пусть Цыпа займется, со своими цыплятами.

– Он их «Драконами» назвал, – напомнил Мал.

– Значит, будут «Дрозды», – заявил Шаграт, принюхиваясь к тянущей из-под двери полоске холодного воздуха. – Зашибись, нам пожрать несут.

Тир фон Рауб отвернулся от зеркала. Ордена и медали негромко звякнули. Прошипев сквозь зубы ругательство, Тир в миллионный раз задумался над введением в повсеместное употребление специальных наградных чехольчиков, в смысле, чехольчиков для наград. Что-нибудь такое… мягкое, типа замши. Чтобы можно было бесшумно передвигаться, не прилагая к этому специальных усилий. Да. И не сиять при этом, как надраенный иконостас.

В обычные дни на парадную форму разрешалось надевать только орденские колодки. Но на праздники в замок положено было являться во всем блеске, являя пример офицерской доблести и блестящей военной карьеры.

Ладно, несколько раз в год можно пережить и это. Ему же не нужно на этих праздниках ни к кому подкрадываться и не нужно никого убивать, а незаметно смыться можно, не только бряцая наградами, но даже включив сигнальную сирену. Надо только правильно выбрать время.

Одиннадцать девиц из семей благородных, но не представленных ко двору, впервые в жизни получили официальные приглашения на рождественский бал у императора. Троих нашел Риттер, двоих – Шаграт, одну – Мал, четверых – Падре. Итого десятеро.

Плюс Хильда.

Девушки должны были прибыть в замок в сопровождении кого-то из своих родственников. И Тир, заходя на посадку во дворе замка, уже почти поверил в то, что среди десяти соискательниц Хильда не будет бросаться в глаза. В конце концов, именно у него дома хранилась вся база данных на найденных девиц, он видел, что они собой представляют, и видел, что многим из них Хильда проигрывает в яркости. А ярко окрашенные особи привлекают гораздо больше внимания.

А еще больше внимания привлекают особи, за которыми дают хоть сколько-нибудь приличное приданое.

Хильда давно призналась ему, что замуж выйти не рассчитывает и, более того, не собирается этого делать. Правда, ни оставаться в родном замке, ни уходить в монастырь, куда, казалось, была прямая дорога девушке ее вероисповедания и происхождения, она тоже не собиралась. Пока жила с отцом и занималась самообразованием. Позже, когда во владение поместьем вступит старший брат, Хильда намеревалась уехать в Лонгви.

Она знала, что брат позволит ей уехать, знала также, что он будет рад, если она останется.

– Но всю жизнь провести в родной деревне, воспитывать племянников и так и умереть, не повидав мира… нет уж, нет уж, это не в духе фон Сегелей. Отец побывал когда-то даже на Хиту, братья поездили по всему Западу, и я не хуже. Выучусь в Лонгви на историка… Источниковедение. Буду изучать древние книги – ездить везде, может, даже, на Южный материк. Там людоеды живут. Сатанисты. Некроманты.

– Вот уж радости… съедят тебя там, и вся недолга.

– А я сейчас учусь, как с людоедами обращаться. Если уж ты не съешь, то они и подавно не станут.