Шрифт:
* * *
Тот август, как желтое пламя,Пробившееся сквозь дым,Тот август поднялся над нами,Как огненный серафим.И в город печали и гневаИз тихой Корельской землиМы двое – воин и деваСтуденым утром вошли.Что сталось с нашей столицей,Кто солнце на землю низвел?Казался летящей птицейНа штандарте черный орел.На дикий лагерь похожийСтал город пышных смотров,Слепило глаза прохожимСверканье пик и штыков.И серые пушки гремелиНа Троицком гулком мосту,А липы еще зеленелиВ таинственном Летнем саду.И брат мне сказал: «НасталиДля меня великие дни.Теперь ты наши печалиИ радость одна храни».Как будто ключи оставилХозяйке усадьбы своей,А ветер восточный славилКовыли приволжских степей.1915 КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Далеко в лесу огромном,Возле синих рек,Жил с детьми в избушке темнойБедный дровосек.Младший сын был ростом с пальчик, —Как тебя унять,Спи, мой тихий, спи, мой мальчик,Я дурная мать.Долетают редко вестиК нашему крыльцу,Подарили белый крестикТвоему отцу.Было горе, будет горе,Горю нет конца,Да хранит святой ЕгорийТвоего отца.1915, Царское Село * * *
Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,Ни даже предчувствием тайным моим.Зачем же в ночи перед темным порогомТы медлишь, как будто счастьем томим?Не выйду, не крикну: «О, будь единым,До смертного часа будь со мной!»Я только голосом лебединымГоворю с неправедною луной.1915* * *
Словно ангел, возмутивший воду,Ты взглянул тогда в мое лицо,Возвратил и силу и свободу,А на память чуда взял кольцо.Мой румянец жаркий и недужныйСтерла богомольная печаль.Памятным мне будет месяц вьюжный,Северный встревоженный февраль.Февраль 1916, Царское Село * * *
Я знаю, ты моя наградаЗа годы боли и труда,За то, что я земным отрадамНе предавалась никогда,За то, что я не говорилаВозлюбленному: «Ты любим»,За то, что всем я все простила,Ты будешь Ангелом моим.28 апреля 1916, Царское Село* * *
Эта встреча никем не воспета,И без песен печаль улеглась.Наступило прохладное лето,Словно новая жизнь началась.Сводом каменным кажется небо,Уязвленное желтым огнем,И нужнее насущного хлебаМне единое слово о нем.Ты, росой окропляющий травы,Вестью душу мою оживи,Не для страсти, не для забавы,Для великой земной любви.17 мая 1916, Слепнево * * *
Небо мелкий дождик сеетНа зацветшую сирень.За окном крылами веетБелый, белый Духов день.Нынче другу возвратитьсяИз-за моря – крайний срок.Все мне дальний берег снится,Камни, башни и песок.На одну из этих башенЯ взойду, встречая свет…Да в стране болот и пашенИ в помине башен нет.Только сяду на пороге,Там еще густая тень.Помоги моей тревоге,Белый, белый Духов день!Весна 1916, Слепнево * * *
Как люблю, как любила глядеть яНа закованные берега,На балконы, куда столетьяНе ступала ничья нога.И воистину ты – столицаДля безумных и светлых нас;Но когда над Невою длитсяТот особенный, чистый часИ проносится ветер майскийМимо всех надводных колонн,Ты – как грешник, видящий райскийПеред смертью сладчайший сон…1916 * * *
Б. А.
Как белый камень в глубине колодца,Лежит во мне одно воспоминанье.Я не могу и не хочу бороться:Оно-веселье и оно-страданье.Мне кажется, что тот, кто близко взглянетВ мои глаза, его увидит сразу.Печальней и задумчивее станетВнимающего скорбному рассказу.Я ведаю, что боги превращалиЛюдей в предметы, не убив сознанья,Чтоб вечно жили дивные печали.Ты превращен в мое воспоминанье.5 июля 1916, Слепнево* * *
А! Это снова ты. Не отроком влюбленным,Но мужем дерзостным, суровым, непреклоннымТы в этот дом вошел и на меня глядишь.Страшна моей душе предгрозовая тишь.Ты спрашиваешь, что я сделала с тобою,Врученным мне навек любовью и судьбою.Я предала тебя. И это повторятьО, если бы ты мог когда-нибудь устать!Так мертвый говорит, убийцы сон тревожа,Так Ангел смерти ждет у рокового ложа.Прости меня теперь. Учил прощать Господь.В недуге горестном моя томится плоть,А вольный дух уже почиет безмятежно.Я помню только сад, сквозной, осенний, нежный,И крики журавлей, и черные поля…О, как была с тобой мне сладостна земля!11 июля 1916, Слепнево