Ежели будут, матушка, сбираться отставные морские офицеры, то бы их отправлять тотчас, нужда в них крайняя.

В коей я слабости, описать не могу. Палец мой вновь разболелся, набередил, много писавши: до последней безделицы все сам пишу во все части.

Простите, матушка Государыня, будьте милостивы и не забывайте меня. Я завтре выеду отсюда. Здесь одно наместническое правление не потопило, и я в нем живу. Нельзя сказать, чтоб я не на своем месте был.

Вернейший и благодарнейший

подданный по смерть

Князь Потемкин Таврический

Майя 23 [1789]. Кременчуг

Когда утихло, мои экипажи могли переправить, и я, матушка Государыня, завтре выеду, хотя и слаб от устали. Из Ясс ничего после отправленных донесений не имею. Наши промышленники в Польше наделали немало дурачеств. Вздумалось им везти ножи в армию для продажи. Залили их в масло. Поляки сие открыли и взяли подозрение. Я ожидаю от Генерал-Порутчика Кречетникова из Киева донесений обо всех транспортах, которым я указал, куда итить1.

Простите, матушка Государыня, не забывайте Вам по смерть

вернейшего и благодарнейшего

подданного

Князя Потемкина Таврического

29 майя [1789]. Елисавет

Простудил плечо и руку правую; несколько, матушка Всемилостивейшая Государыня, мучусь. Теперь становится легче, и палец заживает. Еду в Херсон и Очаков. Крайне нужно там побывать.

Благодарен, матушка, получил я жезл повелительный1. Цалую ручки Ваши от искреннего сердца, дай Бог мне сил заслужить. По возврате из Херсона буду писать подробно. Теперь еще, право, рука болит.

Во всю жизнь непоколебимо

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 22 и 23 мая из Кременчуга я получила вчерась и третьего дни и за оные тебя благодарю. Что ты устал, о том весьма жалею. Из оных вижу, что ты жителей переводишь в Городище, а правление в Екатеринослав. Морских офицер к тебе отправляют по мере, как оных достают. Наша гребная флотилия поплыла в Кронштадт и оттудова пойдет сутки чрез двое. Есть известия, будто шведский флот будет крейсировать в близости Карлскроны. Ревельский и Кронштадтский — соединились1.

Дай Боже королям Шведским и Прусским ногтеедицу на каждом пальце, а чтоб твои пальцы перестали болеть. Не опасайся, не забуду тебя. Что часто пишешь, тем самым успокаивается мой дух.

Поляки успокоятся и жалеть будут, когда увидят, что не чрез Польшу, а мимо их всево везем и свою дорогу имеем. Накажи их тем, чтоб не купить у них ничего.

Прощай, мой друг, Бог с тобой. Люблю тебя, как душу.

Мая 31 ч., 1789

Друг мой Князь Григорий Александрович. Сей час получила я от Гр[афа] Пушкина уведомление, что от Веккера Михельсон пошел 31 мая в Шведскую Финляндию, где разбил неприятельский пост1 из шести сот человек, огражденных ретраншементом, завладел оным, взял две пушки, два майора, 4 обер-офицера и немало рядовых, и Михельсон идет вперед к Христину. Нассау пришел в Кронштадт с гребной флотилиею, откуда пойдет чрез 3 дни.

Вот Вам наших вестей при желании всякого благополучия.

Июня 2 ч., 1789 г.

Друг мой Князь Григорий Александрович. Посол Цесарский, получа от Императора повеления домогаться о продолжении договора, в 1781 году зделанного, я оный письмом к Императору в равной силе, как его ко мне, продолжила без дальнего формалитета, и оные письмы разменены без всякой огласки в прошедший четверг.

Июня 2 ч., 1789

Елисавет. Июня 10 дня [1789]

Матушка Всемилостивейшая Государыня, объехав взад и перед больше шестисот верст, ослабел крайне или, лутче сказать, немогу: гемороид и лихорадка одолели, но меня ничто не остановит, кроме смерти.

Трудно сбирать войск из-за Днепра. Во ожидании их, то что есть легких войск — я двинул открыть Бендеры и Аджи-бей. А Кутузову с корпусом егерским приказал следовать к Балте1. Неприятель нигде еще в силах не оказался. Я стану его натягивать в одно место, чтоб его сильное собирание с помощию Божиею разбить, и тем развязать себе руки.