– Годится, – усмехается старший лейтенант. – Свидетель – он и в Африке свидетель… Аргумент в нашу пользу… Ладно… Вы сидите здесь… Я в своей машине… Лидка что – выскочит?

– Выскочит… И на всю улицу орать обещала… Минут через десять, – Стас смотрит на часы, – надо быть готовыми…

– Ждем…

Все происходит почти так, как и договаривались. Лидка выскакивает из-за угла дома через двадцать минут… Без шубы… Сразу бежит к «копейке». Видят ее и из ментовской машины. «Уазик» лихо выворачивает, пересекает улицу и долго едет юзом на тормозе, чуть не задевает машину Санька. Тот только головой качает и дыхание переводит – испугался. А Лидка уже дверную ручку рвет…

Но менты из «уазика» выскакивают, подхватывают ее под руки.

– Шубу где потеряла? – спрашивает Стас, выбираясь из «копейки».

– Можно идти? – Валерьев не дает ей ответить.

– Пошли… Падлы… Еще и избили… Завтра синяк в пол-лица будет…

– За такое дело пол-лица не жалко… – философски решает Санек, но говорит это не громко, только себе самому, опасаясь буйного нрава и извечной непредсказуемости Лидки.

Менты уже идут вслед за Лидкой к дому, Валерьев поддерживает ее под локоть. Санек со Стасом устремляются вслед за ними. Несмотря на ветер, в лицо бьет остающийся после Лидки шлейф мутного алкогольного запаха.

Дверь подъезда распахивается так, что чуть не срывается с петель. Менты заводятся, демонстрируя злобу, как собаки, которых спустили с цепи и науськали на кого-то. По лестнице поднимаются бегом. И Лидку тащат, потому что она часто спотыкается.

Звонок в дверь – долгий и требовательный. В дверной «глазок» видно, что в коридоре горит свет. Вот тень закрывает этот свет, но скрипа половиц не слышно. На такой звонок выходят осторожно. И не откликаются. Тень за «глазком» исчезает, через секунду свет гаснет.

– Открывай! – рявкает Валерьев. И повторно давит на кнопку звонка.

Тишина в ответ…

– Открывай, дверь вышибем…

Через пару секунд, необходимых, видимо, на переглядывание и обдумывание ситуации, умышленно слабый голос – дескать, заспанный! – спрашивает:

– Кто там? – акцент явный, если не утрированный.

– Открывай! Милиция!

– Что надо?

– Дверь ломать надо… – Валерьев поднимает руку, и вперед выступает здоровенный мент весом в центнер с солидным привеском. Только после этого в замке начинает шевелиться ключ. Кавказцы оценивают ситуацию трезво.

На лестничной площадке открываются сразу две соседние двери.

– Заберите их, – шепчет в щелку, ограниченную цепочкой, старушечий голос. – Вчера до утра – шум, музыка, крики… Спать не давали… Сегодня – опять…

– Заберем, бабуль… – не оборачиваясь, откликается старший лейтенант Валерьев. – Теперь надолго заберем…

Из за второй приоткрытой двери выглядывает только один детский глаз, как можно понять по росту любопытствующего. Один из ментов поворачивается к этой двери:

– Ну-ка, закрыть дверь… И – спать…

Дверь чуть шевелится, но не закрывается.

– Взрослые дома есть? – спрашивает мент.

– Мать у него… Пьяная, наверно, валяется… – комментирует старушечий голос.

Мент хочет еще что-то сказать, но не успевает. Азеры, наконец-то, справляются с замком, чуть приоткрывают свою дверь, но Валерьев толкает ее, распахивая, и сразу входит в квартиру. За ним – остальные менты, за ментами – притихшая Лидка, за Лидкой – Стас с Саньком.

Менты не церемонятся. Тычками ставят кавказцев к стенке и обыскивают на предмет оружия. И только после этого проталкивают хозяев в ярко освещенную комнату, где недавно и проходила небольшая пирушка. И не одна, как наглядно показывает стол…

– Эти? – спрашивают у Лидки.

– Эти… Падлы… – Лидка злится. Она, как и все, наверное, не очень любит, когда ей разукрашивают физиономию, а только теперь, на ярком свету, становится заметно, что вся левая сторона лица у нее красная. К утру, похоже, начнет синеть…

– Ну что, пидарюги… – угрожающе говорит старший лейтенант Валерьев.

– Э-э… Слушай, – возмущается один из кавказцев. – Мы не пидарюги, мы мужчины, и не надо нас так называть…

– Не переживай… – спокойно и деловито говорит здоровенный мент, что собирался вышибать дверь. – В СИЗО тебя сразу опустят… Мы попросим для тебя специальную камеру… Статья такая… Сам небось слышал… Таких сразу опускают…

До кавказцев только что, похоже, доходит смысл происходящего.

– Слушай, давай побазарим… – второй поднимает перед собой ладони.

– Тебе базар нужен?.. Базар для камеры прибереги… Групповое изнасилование… Статья серьезная… Не скоро выйдешь…

– Она проститутка! – истерично кричит первый, пуская изо рта слюни. – Она проститутка… Она деньги с нас требовала…

– А у нас есть показания свидетелей… Они видели, как вы ее уговаривали… И номер машины знают, что вас подвозила… Водитель – тоже свидетель… – старший лейтенант протягивает руку к лицу Лидки, берет ее за подбородок и поворачивает к свету. – Да еще и нанесение побоев… По полной, ребятки, загремите… Будем составлять протокол…