Рашид тем временем надел ей на шею цепочку с золотым ключиком от ее ожерелья:

– Мирелла, послушай, я хочу, чтобы он был у тебя. Я хочу, чтобы ты носила это ожерелье, не ощущая невидимой нити, связывающей нас. Эти жемчуга – дар моей любви. Запомни, никакой человек не может стать рабом против своей воли. А ты не хочешь стать моей сексуальной рабыней. Твое тело тянется ко мне, но твой разум восстает против этого. Я вижу это в твоих глазах и не хочу сделать с тобой то, о чем ты потом пожалеешь. Отправляйся домой.

Миреллу внезапно оставили силы; она обмякла у него на груди и покорилась судьбе. Она смутно видела его лицо, когда он поднял ее на руки и передал Дауду, приказав охранять ее как зеницу ока, отвезти домой и велеть горничной раздеть ее и уложить в постель.

– Случилось что-то важное? Я правильно понимаю? – сонным голосом пробормотала она.

– Правильно.

Следующие двадцать четыре часа она ломала себе голову, силясь понять, что же все-таки произошло между ней и Рашидом в «Ода-Лала». Она все время балансировала на хрупкой грани между сном и реальностью. Пока Дауд нес ее к машине, она дважды приходила в сознание и чувствовала себя при этом беспомощнее грудного ребенка.

Приснилось ли ей, что две женщины купали ее в ванне, затем одевали в тончайшую сорочку, укладывали в постель и поили из золотого кубка каким-то терпким напитком? Наркотики сделали свое дело, и ее чувства обострились до предела, а остатки разума улетучились под натиском похотливых желаний. Но снотворное принесло облегчение, и она провалилась в глубокий сон.

Мирелла протянула руку, но рядом никого не оказалось. Сквозь пелену зыбкого света она различила вдалеке ужасающего вида гиганта с уродливым шрамом через все лицо, который стоял спиной к двери, чуть раздвинув ноги для равновесия. Она снова заснула, а когда очнулась во второй раз, Рашид был рядом с ней. Во сне или наяву, в фантазиях или в снах, когда она видела его лицо, прикасалась к его коже и вдыхала аромат его тела, ей хотелось быть изнасилованной, удовлетворенной. Она видела себя как будто со стороны, когда заставила его лечь сверху, и тогда наконец все ее желания – мнимые и реальные – осуществились.

Мирелла открыла глаза. Она с наслаждением потянулась на мягких шелковых простынях и снова закрыла глаза, чтобы еще поспать. Но вдруг резко вскочила на кровати, потому что не узнала комнату, в которой находится. Совсем не сразу она вспомнила, что гостит у Рашида в Стамбуле и что живет у него в доме. Она откинулась на подушки и попробовала собрать воедино обрывочные воспоминания о минувшей ночи, что далось ей с трудом.

Город произвел на нее незабываемое впечатление, и особенно закат, который помог ей осознать, что ее связывает с Адамом Кори глубокое, взаимное и еще не до конца изведанное чувство. Однако некоторые фрагменты путешествия по ночному городу шокировали ее. Она призналась себе, что ни за что в жизни не отказалась бы от посещения дворца наслаждений – такого опыта у нее никогда не было и никогда уже не будет. Она понимала, почему мужчины так стремятся туда – чтобы удовлетворить свои сексуальные фантазии. Она готова была даже позавидовать им, тем, кто ощущает себя настолько свободным и раскрепощенным, что могут отринуть все нравственные законы ради эротических удовольствий. А женщины… Мирелла совсем забыла о них – не о рабынях, а о спутницах Рашида и его друзей.

Затем в ее сознании всплыл еще один фрагмент вчерашней ночи. Она хотела остаться с Рашидом в «Ода-Лала» и погрузиться вместе с ним в сладостное сексуальное безумие, которого никогда не испытывала раньше. Однако он почему-то приказал ей вернуться домой. Она провела рукой по шее и обнаружила, что ожерелье исчезло. Тогда вспомнилось и остальное – ведь он отправил ее домой, потому что не захотел сделать своей рабыней, и отдал ей ключ, чтобы она впредь относилась к его подарку как к знаку любви, и не более. Она посмотрела на туалетный столик и обнаружила там пропавшее ожерелье. И в этот миг на нее снизошло озарение: соперничество, в которое они вступили с Рашидом, закончилось.

Теперь их связывали другие отношения. Новая игра или что-то иное? Ответа она пока не знала. Одно было ясно: их сексуальное влечение друг к другу не иссякло, о чем свидетельствовала бурная ночь, проведенная с ним после его возвращения из притона. Правда, Мирелла испытывала тошноту, вызванную приемом наркотиков. И еще было неприятно осознавать, что она ничего не помнит, начиная с той минуты, как Рашид отправил ее домой.

Она сдвинула покрывало и увидела на груди еле заметные царапины, затем, прикоснувшись к соскам, обнаружила, что они потеряли чувствительность, как бывает только после продолжительного и страстного секса. Откуда-то из подсознания выползло воспоминание о том, как она занималась любовью одновременно с женщиной и каким-то мужчиной на глазах у Рашида и как они кончили все трое одновременно. И если разум мог ошибиться, то тело – нет, а значит, все так и было. Она испытала радость оттого, что начинается новый день, обещающий новые наслаждения.

Мирелла нежилась в мыльной пене, лежа в ванне, и думала о всяких пустяках, как вдруг заметила Рашида, который с улыбкой наблюдал за ней, опершись о дверной косяк.

– И давно ты здесь?

– Минут пять. – Он подошел к ней и поцеловал в кончик носа. – Доброе утро.

– Привет, – улыбнулась она, подумав, что жизнь складывается иногда самым затейливым образом: вдруг встречаешь человека, который переносит тебя в другой мир, осыпает сказочными дарами и поклоняется как богине, и ты считаешь этого человека дьявольски привлекательным и не можешь противиться его воле, но при этом совсем его не любишь.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался Рашид, который казался вполне счастливым и умиротворенным.

– Прекрасно. С нетерпением жду новых впечатлений.

– Отлично. Я прикажу горничной подать тебе завтрак. Наверное, ты умираешь с голоду. Ведь с позавчерашнего дня ты ничего не ела, если не считать шоколада.

– Ты хочешь сказать – со вчерашнего, – поправила его Мирелла, кокетливо вытянув ногу вверх и тщательно намыливая ее.

– Нет, именно с позавчерашнего, – отозвался он уже в дверях. – Ты не покидала моей постели с тех пор, как Дауд и Фуад привезли тебя домой. А это было позавчера. – Он лукаво усмехнулся и вышел.