Жена, уставшая от сражений, согласилась немедленно. Но профессор возразил. Не для того он уехал из Советского Союза, чтобы снова оказаться не в своей стране. Чиновники внезапно пробудились. Если человека покупают американцы, значит ему есть цена.

Не потому ли кандидат химических наук стал раввином, что израильские чиновники не сумели определить, стоил ли он чего-нибудь? Но уже во время первой лекции пришлось признаться, что скепсис был неуместен. В течение двадцати трех лет, прожитых в Израиле, у профессора была возможность слушать очень хороших лекторов, в том числе и раввинов. Иврит уже давно не был препятствием для полноценного восприятия. Но такие лекторы, как этот молодой человек, действительно рождаются нечасто. Дело даже не только в манере изложения, в образной речи и богатейшем словарном запасе. Никакая риторика не могла бы произвести такого впечатления, не будь она одухотворена глубокой верой и убежденностью.

Профессор знал, что материал собственных исследований, особенно трудно давшихся, выстраданных, ставших существенным вкладом в науку, он излагал лучше, чем обычный курс топологии.

Освещения темы на каждой лекции рава Бен-Ами были неожиданными. Событие, описанное в Торе, – а профессор в глубине души гордился отличным знанием текста даже в оригинале, – вдруг оказывалось почти незнакомым. Во всяком случае, при прочтении этого текста у профессора никогда не возникало такого видения и таких ассоциаций.

Рав Бен-Ами рассказывал о библейском событии так, словно был его очевидцем. Вот и сейчас, эпизод, когда Эйсав, почитая родителя, решил приготовить Ицхаку самое изысканное блюдо, и для этого целый день охотился на оленя, подвергая свою жизнь опасности, вдруг приобрело неведомый ранее глубокий философский смысл. Сколько раз профессор видел изображение двух скрижалей завета с десятью заповедями! Но только сейчас рав Бен-Ами донес до него глубокий смысл того, что заповедь "Почитай отца твоего…" написана на первой скрижали, еще до запретов "Не убий", "Не прелюбодействуй", "Не укради".

У старого скептика возникли некоторые сомнения и ему захотелось обсудить с равом эту проблему с глазу на глаз. Поэтому, в отличие от многих слушателей, он не стал задавать вопросов, а дождался, пока опустела синагога.

Рав, воплощение любезности, усадил профессора рядом с собой и весь превратился во внимание. Словно пришел к нему старый добрый знакомый. Опытный ученый не клюнул на эту приманку. Но уже потом, вспоминая начало беседы, профессор заметил, что разговаривать с этим молодым человеком было так же интересно, как со своими юными талантливыми коллегами. Не ощущалась разница в возрасте.

– Два положения, уважаемый рав, заставили меня обратиться к вам с вопросом. Во-первых, почему вы считаете, что Эйсав захотел приготовить Ицхаку изысканное блюдо из почтения к родителю, а не из желания получить отцовское благословение? И второй – если я хорошо помню этот текст, там даже не упоминается охота на оленя или опасности, которым подвергался Эйсав.

– Отвечу сперва на второй вопрос. Вы, безусловно, знаете, что существует устная Тора и рабанические источники, написанные на ее основе. Вот откуда сведения об охоте Эйсава. А теперь ответ на первый вопрос. Ицхак попросил Эйсава принести ему пищу. У Эйсава не было никаких сомнений в том, что он получит благословение. Одно лишь желание приготовить отцу самое изысканное блюдо заставило его пойти на охоту.

– Выходит, Эйсав был наказан за добродетель, а Иаков награжден за обман?

– Так может показаться, если читаешь Тору как беллетристику, а не как, скажем, учебник органической химии. Во-первых, не Иаков, а его мать Рывка была автором обмана. Во-вторых, этот обман стал судьбоносным для нашего народа, что, конечно, не делает обман легитимным. Иудаизм не оправдывает обмана даже для достижения святой цели – обмана во благо. И хотя, в-третьих, не Эйсав, а Иаков унаследовал веру отца и деда в единого Творца, а именно это было необходимо для дальнейшего хода истории, он дважды был наказан за обман. Сперва обманут Лаваном, а затем, еще более тяжко, при обстоятельствах, почти подобных тем, при которых Эйсав потерял отцовское благословение.

– Не понимаю.

– Элементарно. Иаков послал любимого сына Иосифа разыскать братьев, пасущих стада. И сын исчез. Иаков поверил солгавшим сыновьям, что Иосифа растерзали звери.

– Да, но ведь, выражаясь шахматным языком, это была многоходовая комбинация. Не будь Иосиф продан в рабство, не стань он затем фактическим правителем Египта, Иаков и его потомство погибли бы от голода в Ханаане. И завершилась бы на этом история еврейского народа.

– Безусловно. Но каково старому Иакову долгие годы пребывать в трауре по любимому сыну, первенцу любимой жены Рахели? Разве это не наказание? Но мнимый грех Иакова, ко всему еще, искупал Иосиф, брошенный в яму, проданный в рабство исмаилитам, страдавший в египетской тюрьме.

– Выходит, дети расплачиваются за грехи родителей?

– В какой-то мере. Вспомните заповедь на скрижали: "Я, Господь Бог твой, Бог ревнитель, карающий за вину отцов до третьего и четвертого рода, тех, которые ненавидят Меня, и творящий милость до тысячных родов любящих Меня и соблюдающих заповеди Мои". Наследники обязаны отдавать долги родителей. Кстати, если я не ошибаюсь, вы не религиозны?

– Вы правы. Я просто верующий.

– Вы стали верующим уже здесь?

– Нет. В Израиль я приехал двадцать три года тому назад. А верю я столько, сколько помню себя. Я родился в семье религиозных евреев. Но даже если бы не это, я мог бы точно указать день, когда моя вера приобрела, если можно так выразиться, материальное основание. Мы жили в подольском местечке Смотрич.