Шрифт:
Окружившие его люди ничего не понимали.
— Что случилось, Егнат? — спрашивали его.
Продолжая болтать ногой, он кричал:
— Обзывают меня одноногой собакой! Конечно, теперь я для них одноногая собака! Убирайтесь все, оставьте меня! И женщины тоже! Пусть не навязываются! Не хочу! Пусть уходят куда подальше! Иначе убью, уничтожу! И женщин, и детей!
Люди начали кое-что понимать, догадываться. Между тем подоспели его мать и жена. Они пытались успокоить его, но он гнул свое:
— Ненавижу их! Весь их род — это мои кровные враги! А она еще и навязывается мне! На коленях умоляет пожалеть ее! Приголубить! Да если бы Егнат жалел своих врагов, он бы не потерял ногу! Ох, сволочи! Вьются возле тебя, как кошки, просят, умоляют, а когда видят, что обман не получился, сразу начинают оскорблять! Сразу становишься для них одноногой собакой!
Кто-то, поняв его слова по-своему, укоризненно покачал головой. Стали переглядываться и другие.
— Ой, сколько же мы терпим от этой проклятой семьи! — запричитала мать Егната. — Ой, куда бежать от них — сама не знаю!
Женщины силой поволокли Егната домой.
В тот вечер в селе пошли новые разговоры. Никто из женщин не верил в это, сомневаясь в правдивости Егната, но и пошептаться все были не прочь: «Вы слышали? Матрона предлагала Егнату себя, чтобы он оставил ее ребенка в покое»…
14
До нее эти разговоры дошли не сразу. Да и не могли дойти. Потрясенная, она потеряла способность слышать людские пересуды, постоянное злословие вокруг.
Не помня себя, простояла у дерева до поздней ночи. Пришла домой и даже не глянула, где скотина, где куры. Не стала зажигать свет. Сидела на кровати и думала о том, как жить дальше. Но так и не смогла ничего придумать, так и застал ее рассвет, которого она тоже не заметила, и лишь когда стало совсем светло, поняла — начался новый день…
Она сразу же вспомнила о неприсмотренной скотине, но осталась в доме. Ей казалось, что во дворе ее подстерегает какаято неясная опасность, стоит только выйти, нарвешься на оскорбления, услышишь что-то злое, обидное, увидишь радость мести в чьих глазах. Лучше уж сидеть в своем доме, как в гробу, может, и обойдется, и беда пройдет стороной.
Но и в доме не убереглась она. Прибежала Зара, жена Егната, ворвалась, не постучавшись, и сразу же взялась кричать. Матрона как сидела на кровати, так и осталась сидеть. Слушала и не могла понять: что ей нужно, Заре? Чего пришла, раскричалась тут? Это она, Матрона, должна бы вломиться к ним в дом и кричать во все горло, кричать так, чтобы все село слышало. Но ворвалась Зара, а она продолжала сидеть, как пригвожденная, и голова ее раскалывалась от боли, каждая косточка ее ныла от усталости — она так ослабела, что почти не слышала ничего, и все пыталась понять — зачем здесь суетится Зара, чего она хочет?
— Что случилось? — спросила наконец.
— Что случилось?!.. Отвяжись от нас! Оставила меня без детей, а теперь еще и мужа хочешь отнять?!
— Кто отнимает у тебя мужа? — силилась понять ее Матрона.
— Ты, бессовестная, ты! Что ты предлагала ему вчера возле реки?! Стелилась под него, бесстыжая!
— Стелилась?
— Насильно лезла под него! — лицо Зары покрылось черными пятнами. — Лезла, как гулящая тварь!
Матрона поняла, наконец, о чем речь, и ее бросило в дрожь.
— Я сказала Егнату… — она замолчала, не зная, как продолжить.
— Тьфу, проклятая! — плюнула в ее сторону Зара.
У Матроны перехватило дыхание, — словно кто-то вырвал ее сердце, — кровь ударила в голову, горячая, жгучая кровь.
— Вы что, не люди? — выдавила она из себя, едва ворочая пересохшим языком.
— А ты кто такая? Ты сама кто такая?!
— Я?
— Ты!
— Я бедная женщина. Я хочу только одного — оставьте меня в покое. Не позорьте…
— Это еще кто кого позорит!
— Неужели у вас Бога нет? Он же смотрит на вас, неужто вы не боитесь Его гнева?.. Я не ждала от Егната ничего хорошего, но все же надеялась — может, хоть что-то человеческое в нем осталось? Упала перед ним на колени, просила, чтобы он не трогал моего сына, не гонялся за ним, как лютый зверь… Но оказалось, он хуже зверя. Он грязный, с черной совестью урод — вот что я поняла, когда услышала его ответ…
— Что он тебе сказал?
— Он собака, а не человек! Одноногая собака!
— Что он сказал?!
— Он сказал — роди мне детей. Вместо жены…
— А ты… Ты и вправду родишь ему?
— Роди мне детей, — повторила она слова Егната и зарыдала, закрыв лицо руками.
И все же успела заметить: Зара резко вскинула голову. Прямо как змея, собирающаяся кого-то ужалить.
— Что? — спросила она, но не слово произнесла, а будто воздух, распиравший ей грудь, выдохнула, а вместе с воздухом выдохнула и сам вопрос.
Матрона не ответила. Стиснула лицо в ладонях и продолжала плакать.
— Матрона… — услышала она голос Зары.
Ей не хватило сил отнять руки от лица.
— Кто врет, — жестко проговорила Зара, — пусть поест мяса своего ребенка!
Услышав это страшное заклятие, Матрона медленно вытерла глаза и подняла голову, глядя в упор на Зару:
— Аминь! — подтвердила. — Пусть будет так!
Сердце ее снова наполнилось яростью:
— Пусть будет так, Зара! Аминь! — повторила она и встала.