— Я хочу связаться с моим адвокатом, потому что это странно. Это противоречит конституции, вашей конституции. Вы не можете арестовать меня без ордера. Я хочу, чтобы мой адвокат приехал и разобрался в этом.

Они не разрешили мне сообщить адвокату. Наоборот, они сказали:

— Ваш адвокат найдется сам. Я спросил:

— Как он сможет найтись? Вы сообщили ему? Вы знаете, кто мой адвокат? Но они ответили:

— Мы ничего не знаем. Это приказ сверху, из Вашингтона.

И они заставили меня признать, что я совершил два преступления. Я никогда не думал, что правительство шантажирует невинных граждан.

Но они так шантажировали... они не могли сказать это мне, они сказали моим адвокатам. Адвокат правительства сказал:

— Если вы хотите сохранить Бхагвану жизнь, просто признайте любые два преступления. Вот список. Там было тридцать пять преступлений, которые я совершил.

Я не выходил из своей комнаты; три с половиной года я провел в безмолвии, но они умудрились написать список из тридцати пяти преступлений, которые я совершил. Они сказали моим адвокатам:

— И мы, и вы знаем, что он не совершил никакого преступления. Но это дело Соединенных Штатов Америки против Бхагвана Шри Раджниша. Мы не допустим, чтобы один человек выиграл дело против всей великой американской нации. Мы знаем, что он не совершал никаких преступлений.

Поэтому мы хотим предложить вам вот что: признайте их и уговорите Бхагвана. Он должен просто сказать "да" на два преступления — любые два, это не имеет значения. Мы не хотим доводить дело до суда, потому что на суде победите вы. У нас нет никаких свидетельств; у нас нет доказательств. Победа вам обеспечена, но до того, как вы победите, жизнь Бхагвана будет в опасности. Америке не хотелось бы проиграть одному человеку — вы должны хорошенько понять это.

Мои адвокаты были одними из лучших в Америке. Со слезами на глазах они пришли ко мне в тюрьму и сказали:

— Мы здесь для того, чтобы защищать вас — чтобы не было сделано ничего незаконного — но мы, по-видимому, беспомощны. Они хотят, чтобы вы убрались немедленно, без всякого суда, потому что им прекрасно известно, что на суде они не смогут ничего доказать.

С другой стороны, они не хотят проигрывать; так что для них единственным решением будет не позволить вам выйти под залог и убить вас в тюрьме. А в случае вашей смерти дело закроют — без всяких решений о том, кто победил.

Тем не менее, я настаивал на том, чтобы возбудить дело даже с риском для жизни, но они сказали:

— Это абсолютно бесполезно; это все равно, что биться головой о стену. Подумайте о своих людях во всем мире. Есть люди, которые уже двенадцать дней не ели — с тех пор, как вы в тюрьме. Мы слезно вас умоляем: просто согласитесь. Ваш самолет стоит с заведенным мотором. Мы хотим, чтобы вы уехали из Америки немедленно, в тот же миг, когда вас освободят; у нас есть подозрение, что ваша жизнь в опасности.

Полностью осознав положение, я согласился. Я даже не знаю, какие преступления я подтвердил. Я сказал адвокатам:

— Признавайте любые преступления. Я не совершал никаких, так что это неважно. Что бы вы ни выбрали, это фикция.

В тот момент, когда меня выпустили, я пошел в тюрьму забрать свою одежду; а они подложили под стул бомбу. Это было сделано на тот случай, если бы я настаивал на суде - тогда они тут же прикончили бы меня. Между прочим, ни один посторонний не мог поместить там бомбу, кроме самого правительства, и иначе, как по приказу из Белого Дома.

Как только я вышел из тюрьмы, они снова прислали мне повестку по другому делу, чтобы я не мог немедленно покинуть Америку. Но я у них на глазах выбросил эти повестки и через пятнадцать минут уехал из Америки. Они лишили меня права въезда в Америку на пять лет, а в реальности — на пятнадцать лет, хитрым способом. В течение пяти лет я не мог приехать в Америку, ни под каким предлогом, но по истечении пяти лет мне разрешали. Но если правительство обнаружит, что я совершил какое-либо преступление, меня могли посадить в тюрьму на десять лет без всякого суда.