Может быть, он имел в виду его тайную подкупность, а может быть, подкупность официальную. Впрочем, сами термины «подкуп», «подкупность» здесь звучат не очень точно. Посудите сами.

В «Русскую Правду» входит длинный перечень «цен» на преступления. Вот пример:

«Если (кто) ударит мечом по руке и отвалится рука... то 20 гривен, а тому (то есть потерпевшему) за увечье 10 гривен...»

Страницы Салического закона франков и других Правд, по которым жили государства Европы, напоминают бесконечно длинный прейскурант ателье бытовых услуг. Вот в не слишком вольном изложении кусочки из этого прейскуранта.

Если кто схватит другого за волосы одной рукой — 2 золотых экю, двумя руками — 4 экю. Перелом кости в драке обходился виновному в 100 экю; столько же стоил выбитый глаз. Пальцы были далеко не в одной цене — повреждение большого требовало взноса в 50 экю, указательного — в 40, мизинец «тянул» всего на 10 золотых.

Нас сейчас не просто поражает, нам кажется бессмысленным кощунством торговля индульгенциями, организованная римскими папами в средние века. Нам трудно поверить, что люди могли всерьёз относиться к прейскуранту на райское блаженство, с точной оценкой полного обеления и прощения за любое преступление. Но ведь для людей того времени выкуп прегрешения против закона казался вполне естественным. Он был не подпольным, не крадущимся, а входил органической частью в нормальную жизнь общества, был закреплён самим законом.

И для того чтобы Лютер восстал против индульгенций, должно было пройти много времени. Должны были измениться земные законы и нормы морали, чтобы протестанты посмели восстать на «законы небесные». Когда после серьёзных преступлений нельзя стало откупаться от наказания — по крайней мере, в силу буквы изменившегося закона, — показалась дикой и мысль об уплате за местечко в раю. А в раннем средневековье расплатиться за убийство деньгами было так же естественно, как сегодня отдать рубль милиционеру за переход улицы в неположенном месте. И, может быть, само слово «расплатиться» в значении, не имеющем отношения к деньгам, стало употребляться, только когда древний закон устарел. Говоря, что «враги поплатятся», мы ведь сейчас меньше всего думаем о выкупе. Мало того. С нашей точки зрения, гораздо более моральной может показаться месть за убийство, чем согласие родных жертвы получить от убийцы «цену головы». Но это — с нашей.

Ещё одна любопытная деталь. Государство рано отняло у граждан право на самосуд. Стало нельзя самому убивать вора, хотя бы он подлежал смерти по закону. За одним исключением, которое оговаривают законы Древней Руси, германцев и англо-саксов, — вора, пришедшего в твой дом ночью, убить можно на месте. «Тать в нощи» подлежит самосуду. Это положение формально сохранилось в законах ряда стран.

Установленное законом право на самооборону, как и указания на допустимые пределы её, имеет корни в «Русской Правде», в кодексе Юстиниана, созданном в Византийской империи, даже в законах царя Хаммурапи.

Есть народы, законы которых кажутся на общем фоне более мягкими. Племя куки в Индии отказалось от смертной казни преступников. И за кражу и за убийство оно наказывало «всего лишь» обращением виновного в рабство. Впрочем, в последнем случае эта участь постигала не только убийцу, но и всю его семью.

В одном только случае даже гуманные куки отступали от своих принципов. Одно преступление и они наказывали смертью — это измену. И тут можно найти параллели совсем в недавнем времени. Большевики в своей революционной борьбе были противниками индивидуального террора. Они не кидали без крайней надобности бомбы под кареты генерал-губернаторов и не палили из револьверов в великих князей и полицмейстеров. Но изменников, но провокаторов убивали беспощадно.

Конечно, прямой преемственности тут не было. Однако ход мыслей один и тот же. Изменник не имеет права жить на свете.

Гонды в Южной Индии говорили о себе, что они могут убить, но не солгут. Древние евреи сделали «титулом» дьявола, вторым именем его «Отец лжи». В Библию вошла специальная заповедь: «Не приноси на ближнего своего свидетельства ложна».

В Древнем Риме клеветника подвергали тому наказанию, которому подвергся бы оклеветанный.

Давно уже штраф стал наказанием только за небольшое преступление. Но и сегодня в буржуазных государствах широко применяется практика, по которой обвиняемого до суда выпускают под денежный залог. Понятно, что это в гораздо большей степени доступно для богача. Свобода, хоть и временная, покупается (правда, при явке в суд залог возвращается).

Конечно, это явно норма, перешедшая к нам от времён, когда закон можно было задобрить деньгами.

Мы живём не просто во времени, но в истории.

«Отцы ели кислый виноград, а у детей оскомина» — утверждает очень мудрая, очень древняя и очень грустная поговорка.

Но ведь нам достаётся в наследство не только кислое, а всё: и горькое, и сладкое, и солёное.

Тут я обращусь за помощью к учёному-языковеду.

Вот как начал свою статью в журнале «Знание — сила» лингвист А. Долгопольский:

«... В четверг, 16 августа, Николай Иванович проснулся без двадцати минут семь. За завтраком он1 поел мясного салата с помидорами и с огурцом, выпил чашку кофе с бутербродом, после завтрака закурил папиросу... Чтобы немудрёные события с завтраком Николая Ивановича могли произойти и чтобы прочитанные вами две фразы могли быть написаны, понадобилось существование по меньшей мере двух десятков великих цивилизаций прошлого и настоящего...»