— Почему, вы думаете, Эремис выбрал Эсмерель, милорд принц? Вы же не станете думать, что все произошло случайно? Вы же не считаете, что верховный король Фесттен привел сюда двадцать тысяч человек лишь для того, чтобы получить удовольствие, уничтожая Пердона?

— Нет, Джерадин, — принц позволил себе саркастически огрызнуться. — Не думаю, что это была случайность. Ведь это я подвергаю сомнению ваши идеи, а не наоборот—Разве вы не слышали, что Артагель использовал слово ловушка? Вы сказали, что Найл будет заложником, чтобы оказывать давление на вас. А может быть, он наживка? Поход на Эсмерель — именно те действия, которых Эремис ждет от вас.

— Ну конечно, — ответил Джерадин.

— Именно поэтому меня и схватили, — вмешалась Териза. — Еще одна приманка. Эремис хотел иметь меня под рукой, чтобы я не могла помешать ему. — Он хотел изнасиловать меня. Хотел сломить дух Джерадина. — Но он хочет знать наверняка, что вы отправитесь в Эсмерель. Все вы.

— Все, что он делает с нами, — ловушки, — продолжал Джерадин. — В этом его сила и его слабость.

— И при этом вы продолжаете верить, что нужно выступать? — В голосе принца смешались неподдельное изумление и ярость. — Зная, что он расставил ловушку, чтобы уничтожить нас, вы верите, что сможете справиться с ним — что вам удастся перехитрить его? Джерадин, вы безумец. — Повернувшись к Тору, он не сдержался и крикнул: — Милорд, это безумие!

Тор сидел в кресле словно квашня и ждал, что ответит Джерадин.

К удивлению Теризы, Джерадин рассмеялся.

Его смех походил на улыбку Артагеля: в нем угадывались жажда крови, радость битвы.

— Это и есть метод короля Джойса. Его политика. Не понимаете? Он расставил ловушки внутри ловушек Эремиса. Будь он здесь и ставь их лично, то, если бы вы услышали, чего он хочет, у вас закружилась бы голова. Но его здесь нет, и нам приходится заменять его. Нам удастся перехитрить Эремиса и не попасться в его ловушки. Мы намерены проникнуть в его ловушку и обратить ее против Мастера.

Принц Краген изумленно взирал на Джерадина, словно тот окончательно спятил. До того пораженный, что даже лишился сарказма, он спросил:

— Каким образом?.. Как, по—вашему, вы этого добьетесь? С ним по меньшей мере двадцать тысяч человек. У него есть Воплотимое. Он на своей земле. У него есть по меньшей мере один заложник. Как вы можете обратить ловушку против него?

Перестав смеяться, Джерадин ответил:

— Оказавшись сильнее, чем он ожидал.

Когда Джерадин сказал это, Териза позволила себе облегченно вздохнуть. Мастер Барсонаж поднял голову, напряженно вслушиваясь. Тор вытер ладонью пот со лба, а пальцы — о рубаху.

— Как? — почти шепотом спросил принц. — Что значит — вы окажетесь сильнее, чем он ожидал?

Джерадин пожал плечами.

— Можно утверждать одно: он ничего не сумел спланировать против таланта Теризы — или моего. Вот почему он так напряженно старался превратить нас в изгоев, опозорить, заставить нас сомневаться. Он не знал, с чем ему предстоит бороться, — и не хотел, чтобы мы узнали о своих возможностях. Он не мог предполагать, что я — в некотором смысле Знаток. Я могу изменять изображения в обычных зеркалах, делал я их или нет.

— Это правда, — вмешался Мастер Барсонаж. — Я свидетель.

— А Териза еще могущественнее, — продолжал Джерадин. — То, что я проделываю с обычными зеркалами, она может проделать с плоскими. К тому же она Архивоплотитель. Она проходит через плоские зеркала, не теряя рассудка. И может использовать свой талант на огромных расстояниях. Находясь в Эсмереле, она изменила изображение здесь и оказалась в этом изображении. Тогда Знаток Хэвелок воплотил ее подальше от опасности.

— Это тоже правда. — Когда разговор заходил о Воплотимом, магистр Гильдии, казалось, с каждым мгновением все больше надувался, становясь все крупнее и значительнее. — Я свидетель.

Есть и еще кое—что, в чем мы сильнее Мастера Эремиса.

Принц Краген повернулся к Мастеру Барсонажу. Повернулись и Джерадин с Артагелем. Териза посмотрела на Тора, желая убедиться, что он держится, а потом переключила все внимание на магистра.

— Я хочу сказать, Гильдия стала сильнее, — заметил Барсонаж таким тоном, словно собственная убежденность удивила его самого. — До сих пор мы не могли прийти к согласию. Да и с чего бы? Ведь мы были попросту сборищем разношерстных Воплотителей. И все наши действия в защиту Морданта и себя были неслаженными. Единственное, что нам хорошо удалось, — предсказание для Морданта. С другой стороны, вызов Воина обернулся катастрофой. Почему кто—то должен считаться с нами? Мы сами не уважали себя, поскольку даже не старались доказать свою полезность после того, как увидели, что наделали, воплотив Воина.

Но когда мы узнали о таланте Джерадина — и леди Теризы… У нас тотчас появился смысл существования. Мы не знали, как будут использоваться эти новые таланты, на пользу нам или во вред. Нет, Артагель, — отвлекся он, — даже после ваших объяснений у нас оставались сомнения. Но мы знали, что наша работа жизненно необходима — что мы противостоим силам, с которыми только мы можем справиться и противостоять, — что Гильдия наконец стала нужной.

Поэтому мы взялись за работу с невиданным рвением. И вот наши усилия увенчались успехом.