Так и причиняющий зло не может творить его без скрытой воли на то всех вас.

Подобно процессии, идете вы вместе к своему божественному Я. Вы — путь, и вы же путники.

И когда один из вас падает, он падает за тех, кто идет позади, предупреждая о камне преткновения.

Он падает и за тех, кто идет впереди, за тех, которые хотя и шагают быстрее и увереннее, но не убрали камень.

И вот что я скажу вам еще, хотя слово это тяжким грузом ляжет вам на сердце:

Убитый не беспричастен к своему убийству, И ограбленный виновен в том, что его ограбили, Праведник не безвинен в поступках нечестивого,

И чистый ото всякого греха не беспорочен в провинностях злодея.

Да, виновный часто бывает жертвой оскорбленного,

Но куда чаще осужденный несет бремя за неповинных и безупречных. Вам не дано отделить справедливого от несправедливого и благочестивого от злого;

Ибо они стоят вместе перед лицом солнца, подобно тому, как сплетены воедино черная нить и белая. И когда черная нить обрывается, ткач осматривает всю ткань и проверяет ткацкий стан.

Сама идея судить других абсолютно нерелигиозна. Но все религии совершали преступление, осуждая других. Все религии давали вам идеи о том, что хорошо, что плохо, что правильно и что неправильно, что добродетель и что грех. Они развратили вас этими идеями, ибо один и тот же поступок может быть хорош в одном контексте и может быть плох в другом. За один поступок вы не можете осудить всю жизнь человека.

И кто вы, чтобы судить? Кто дал вам право судить кого-нибудь как святого или как грешника?

У вас нет глаз, чтобы заглянуть в сущность людей, в их внутреннюю суматоху, в их бессознательные стремления. Все, что вы можете видеть, — это их поступок. Но вы не можете видеть их сознание, а без знания их сознания ваш суд не только поверхностен, но и бесчеловечен. Сама ваша попытка вынести решение — не что иное, как желание осудить или желание одобрить.

Вы осуждаете то, что хотите делать сами, но опасаетесь последствий, вы трусливы. И вы одобряете то, чем хотите стать, — это ваше желание, ваше стремление, ваша жажда власти, престижа, респектабельности. Посмотрите на себя — ваши приговоры выдают вас гораздо больше, чем осужденного.

Человек подлинного понимания не судит, потому что он не подавил ни одного желания, и у него нет никакой жажды власти, престижа и респектабельности. Он чист и непорочен. Как же ему судить?

Здесь Халиль Джебран говорит несколько очень важных вещей:

Часто я слышал, как вы говорили о том, кто творит зло, так, будто он не один из вас, а чужой вам и незваный гость в вашем мире.

У вас есть какое-нибудь понятие о том, что такое «неправильно»? Ибо то, что неверно в одной культуре, верно в другой; то, что неверно в одном столетии, становится верным в другом столетии! То, что правильно сегодня, может не быть правильным завтра, и то, что правильно в этот миг, может оказаться неправильным в следующий миг. Жизнь — это поток, беспрерывное течение, меняющее направления, находящее неизведанный путь и движущееся к океану безо всякой карты и руководства.

Так и есть, это река — река вашей жизни.

Случилось так, что император Китая сделал Лао-цзы главным судьей своего верховного суда. Лао-цзы тщетно пытался убедить его: «Ты будешь раскаиваться, если сделаешь меня главным судьей твоего высшего суда, так как мои пути понимания и видения целиком отличны от твоих».

Но император был очень настойчив, поскольку уже слыхал так много о мудрости этого человека. Он сказал: «Я так решил, и ты не можешь отказаться».

Первое дело в первый день, как Лао-цзы занял место главного судьи, было о человеке, которого поймали на месте преступления, — он воровал в доме самого богатого человека столицы. В сущности, дела не было — его схватили с поличным. Там были очевидцы, и он сам признался: «Все, что они говорят, правда».

Лао-цзы вынес ему знаменитый приговор, настолько уникальный и исполненный понимания, что никогда и никто не присуждал такого до того или после. Приговор гласил, что вора нужно отправить в тюрьму на шесть месяцев, а вместе с ним — и богача отправить в тюрьму на шесть месяцев! Весь суд, вся судейская коллегия не могли поверить в то, что он сказал. Они подумали, что он безумен! — что неверного сделал богач?

Богач промолвил: «Не могу поверить своим ушам. Мои деньги украдены, и меня же наказывают? Такое же наказание, как и вору?»

Лао-цзы сказал: «Ты и есть первый преступник; вор, выходит, второй. Просто из сострадания я даю тебе всего шесть месяцев, тебе следовало бы назначить больший срок заключения, чем вору. Ты собрал все деньги столицы, ты сделал тысячи людей голодающими, погибающими от истощения, мертвыми, — и это тех людей, которые работают. Ты величайший эксплуататор. Деньги принадлежат им; он не воровал, он просто забрал деньги, которые ему принадлежат. Ты был вором, величайшим вором в столице. Так что благодари, что я не отправил тебя на шесть лет».