Я часто бывал в этом ресторане. Не потому, что ресторан был уж очень хорош. Просто располагался в удобном месте, цены в нем были не так уж высоки, а вышибала неожиданно оказался соседом – из тех новых соседей, склонявшихся на сторону Андронкиной и прочих, кто мое вселение и последовавшую за ним экспансию воспринимал как минимум спокойно.

Но что-то неясное, угрожающее, загадочное виделось мне в нем, в людях, которые там работали, в тех, кто ошивался около.

Да, именно – ошивался!

Я поставил турку на плиту, закурил и вспомнил, как, сопровождаемый хозяином, вышел на улицу, в теплый, солнечный день.

Несмотря на устроенную Алиной сцену, настроение мое было превосходным, шел я небрежно, помахивая черным своим конвертом, хозяин нес фотографию в раме. Все было прекрасно, но вот двое стоявших возле ресторана мне не понравились. С первого взгляда они были из разряда обыкновенных, ищущих какой-нибудь, ради стакана, если повезет – бутылки, работенки мужичков. При появлении хозяина они затоптали окурки и приняли выжидательные позы.

Хозяин небрежно от них отмахнулся:

– Будет, будет работа. Сейчас придет машина, погрузите!

Вроде бы обычная сцена, но я, словно подчиняясь властному: «Посмотри!», полуобернулся и, замедлив шаг, заметил, что внимание мужичков было приковано вовсе не к хозяину. Оба смотрели на меня, смотрели совсем не характерными для перебивающихся случайной работой людей взглядами.

Я не мог этого объяснить, но смотрели они как-то не так!

Не так!

– Завидую я тебе! – раздался над моим ухом голос хозяина. – Не имеешь дела со всякими. Слушай, научи меня убирать пятна! Я быстро схватываю. Научи, а?

Я отпер дверцу машины, бросил конверт на сиденье.

– Научу. – Он уже начал мне надоедать. – За бессрочный кредит. На двоих.

Пока этот канареечный напряженно соображал, согласиться ему на такие условия или нет, я, глядя через его плечо, заметил, что мужички, отойдя к кустам, переговариваются с каким-то человеком, скрывающимся за ветвями.

– Идет! – наконец ответил хозяин. – По рукам!

Мы пожали друг другу руки, я забрал у хозяина фотографию в раме, поставил ее на заднее сиденье, сел в машину.

– Когда будет готово, мастер? – наклонился он к окошку.

– Когда? – не глядя на хозяина, а продолжая наблюдать за мужичками, медленно проговорил я. – Сегодня у нас… Привезу! На днях… Готовь столик!

Я завел двигатель, сдал назад, развернулся.

Здание ресторана стояло несколько в стороне от жилых домов, посреди небольшого парка. До того как ресторан торжественно, с разрезанием ленточки был открыт, здесь располагались: пельменная, диетическая столовая, вновь пельменная, пивная «Голубой Дунай» (протухшие креветки не только надолго придали всему кварталу некий портовый аромат, но стали причиной преждевременной смерти многих квартальных кошек), военно-патриотический клуб «Юный десантник». Все предшествовавшие ресторану заведения – о его истории мне поведал словоохотливый вышибала – закрывались или в результате настойчивых требований санэпидемстанции, или по причине выходящего за допустимые пределы воровства, или – так было с пивной – после того как депутация жителей квартала побывала у последнего (и в хронологическом, и в историческом аспектах) секретаря райкома: секретарь был язвенник, пил только водку и с пониманием отнесся к нежеланию сухопутных, по сути, жителей квартала обонять дух морских просторов. Исключение составил военно-патриотический клуб: помещение у юных десантников было куплено, а их самих, чтобы не гнали волну, устроили в подвале дома по соседству.

Чтобы выехать на улицу, мне предстояло объехать парк. Проезжая мимо мужичков, я попытался разглядеть того, с кем они переговаривались, но тот, как бы разгадав мое намерение, еще дальше отступил в кусты.

Уже при выезде из парка на улицу мне пришлось резко принять вправо: навстречу на большой скорости промчалась ярко-красная «семерка».

– Идиот! – процедил я сквозь зубы.

Тогда я и не подумал, что это была машина Кулагина, что вел ее сам Колька, а рядом с ним сидела Минаева, сменившая деловой пиджачок на легкое платье с глубоким вырезом. Если бы тогда я развернулся, если бы вновь подъехал к ресторану, то обнаружил бы и еще одну интересную деталь: когда машина Кулагина остановилась у крыльца ресторана, стоявший за кустами плечистый крепыш вышел из своего укрытия и кивнул Кулагину, а Кулагин кивнул в ответ.

Все мы сильны задним умом. Если бы я раньше повнимательнее понаблюдал за своим агентом, за Колькой Кулагиным, если бы я задумался над некоторыми странностями в его поведении, над тем, что Кулагин часто знал о таких вещах, знать о которых он не мог никак, да если бы я посерьезней отнесся к своим собственным странностям, многого не случилось бы.

Очень многого.

Я заварил кофе, наполнил большую керамическую кружку, вернулся к рабочему столу. Негатив был сильно испорчен: из-за повреждения желатинового слоя пользоваться прозрачными красками было нельзя. Пришлось ретушировать со стороны подложки и, погрузившись в работу, я про кофе забыл.

Обработав пятна кроющей краской и отложив кисточку, я опустил правую руку на лежавший на столе металлический шар. Вот так, катая шар по столу, мне всегда удавалось привести мысли в порядок, успокоиться, а заодно и охладить уставшие от работы руки. Но, случайно взглянув на свой шар, я увидел отражение фотографии в раме. Зачем я согласился еще и на эту работу? Мало мне было мороки с ретушью девок, рекламирующих автомобили?

Я встал из-за стола и, в раздумье разглядывая фотографию, подошел к ней, присел на корточки.