— Боже, какой нервный, — удивилась я. — А ято думала, что при твоей работе…

— Все! — коротко и зло бросил он вставая. — Хватит болтать. Сейчас тебя отведут в апартаменты, которые ты сможешь покинуть лишь после того, как скажешь. Вязанье можешь взять с собой.

— Ну, как знаешь, — холодно ответила я. — Раз хочешь войны — будет тебе война!

— Ненормальная! Война со мной?!

Его насмешливый голос продолжал звучать у меня в ушах, когда я в сопровождении двух гориллообразных служителей спускалась по лестнице. Шла я спокойно, хотя бушевавшая во мне злоба могла бы смести с лица земли весь этот замок. Нет, какова наглость! Ну, я ему покажу…

Я не сомневалась, что меня будут держать под стражей. Но не сомневалась я и в том, что обязательно попытаюсь бежать. А так как при побеге необходима хорошая физическая форма, пожалуй, самое разумное сейчас — вести себя спокойно, иначе, усмиряя меня, могут повредить мне ногу или другой какой ущерб нанести.

Итак, зажав в руке целлофановый мешок, я без сопротивления продолжала спускаться по лестнице. По дороге мне удалось установить, что мы находимся в большой, круглой башне. Я старалась не потерять ориентировку, хотя винтовая лестница очень затрудняла это. На всякий случай я сосчитала количество ступенек одного пролёта лестницы.

Замок как таковой, по моим представлениям, уже давно кончился, а те помещения, где мы сейчас оказались, следовало бы назвать подземельем. Причём весьма запущенным подземельем. Гориллы с трудом открыли какуюто дверь, я думала, что за ней будет моя камера, но перед нами опять был коридор, а в конце его опять лестница. Теперь я уже очень внимательно считала: семнадцать ступенек и ещё семнадцать, всего тридцать четыре. Эта лестница была полуразрушенная, совсем без перил, очень неудобная. Внизу оказалась небольшая дворца, вернее, просто каменная плита, подвешенная на громадных петлях. Прежде чем её открыть, пришлось разобрать скопившуюся перед ней кучу камней и какихто железок. Судя до всему, последний раз эту дверь открывали лет триста назад. Один служитель караулил меня, а двое других навалились на дверь, пытаясь открыть её. С большим трудом им удалось это сделать. Заскрежетав по каменному полу, дверь приоткрылась.

Нет, добровольно я туда всетаки не вошла, меня втолкнули. Оставив мне средневековый масляный светильник, три гориллы совместными усилиями потянули дверь к себе. Я услышала лязг и скрежет засовов, на которые они ещё повесили замки, что было уже явным излишеством. Даже если бы эта дверь не была заперта, я все равно не смогла бы её открыть. И не только потому, что у меня не хватило бы сил, — просто не за что было тянуть. Создатель этих покоев не предусмотрел возможности открывать дверь изнутри.

Теперь самое время было бы проснуться, стряхнуть с себя этот кошмарный сон. Трудно было поверить в реальность происходящего, слишком ужасной была эта реальность и в то же время какойто нереальной, фантастической, средневековой. Может быть, всетаки это сон или простонапросто глупый розыгрыш? Неужели и в самом деле меня собираются держать здесь в заключении?

— Эй, ты! — загремело вдруг у меня над головой.

Глаза постепенно освоились с темнотой, которую не мог рассеять жалкий светильник. Высоко подняв его, я увидела, что готические своды уходили в высоту, заканчиваясь небольшим чёрным отверстием диаметром сантиметров в двадцать пять.

— Эй, ты! — опять раздался вой из той дыры.

— Ну, чего? — злобно заорала я в ответ.

— Как тебе понравились новые апартаменты?

Я узнала голос этого мерзавца. Если он рассчитывает, что я начну канючить и хныкать, то ошибается!

— Чудесное помещение! — крикнула я изо всех сил, чтобы мой голос дошёл до него. — Люблю высокие гробы!

Из чёрной дыры донёсся язвительный смех:

— Это камера приговорённых к голодной смерти. Слышишь?

— Слышу! Очень хорошо, всегда мечтала похудеть.

— Будешь сидеть там до тех пор, пока не надумаешь. Еду тебе дадут, не бойся. Как надумаешь, позови меня. Приятных раздумий!

— А пошёл ты… — невежливо ответила я.

Не было больше сил изощряться в остроумии. В ответ послышался смех, и все стихло.

Со светильником в руке я попыталась осмотреть помещение. Отчаяние приглушило бушевавшую во мне ярость. Подземелье было небольшое, метров пять на шесть, неправильной формы, с каменными стенами и каменным полом. Один угол занимала куча гнилья — видимо, когдато это было соломой; в другом валялись кости, может быть человечьи; в третьем лежали два больших камня, на которые можно было сесть. Я села на один из них, светильник поставила на другой и уставилась на мокрые стоим, пытаясь подавить охвативший меня ужас.

Так вот что он имел в виду, говоря, что мне придётся быстро принимать решение! И он прав. Здесь я быстро схвачу ревматизм, заболею цингой и сойду с ума. Я уже не говорю о кислородном голодании, малокровии, потере зрения. И о колтуне. Когда все это вместе навалится на меня, мне, пожалуй, уже будет на все наплевать.

И всетаки рассудок отказывался поверить в случившееся. Просто этот негодяй хочет меня запугать. Он ждёт, что я сдамся, а потом с издёвкой покажет мне выход из моей темницы — наверняка самый простой, а я не смогла его обнаружить. Нет уж, не дождётся!