«Я полностью согласен с тем, что ваше превосходительство написали мне в письме, датированным 10 июля, по поводу евреев и новых проектов. Это болезнь, это настоящее безумие нашего века, заключающееся в отмене старых обычаев и в принятии новых законов. Из-за этого через какое-то время аристократия разорится, евреи и поставщики займут их место, а затем станут пэрами нашего королевства. Этот еврейский скандал волнует мне сердце, также как и дурные нравы нашего столетия, которое уважает только тех, кто бросает пыль в глаза и в состоянии давать грандиозные пиры, на которые приходят, даже если хозяин развращен до самых костей… »

Нет ничего более показательного, чем то различие, которое старый вояка проводит между «евреями», называемыми по имени, и анонимными христианскими «поставщиками», притом, что и те, и другие являются виновниками «еврейского скандала» начинающейся промышленной революции.

По мере того, как буржуазное, промышленное и светское общество со всеобщими юридическими правами приходило в Европе на смену иерархическому обществу средних веков, эмансипация евреев становилась неизбежной: было немыслимо, чтобы целая группа людей, играющая первостепенную роль в области товарообмена и производства, оставалась в зависимости от особого режима и специальных законов. Накануне Французской революции эта эмансипация подготавливалась во всех странах Западной Европы в процессе взаимообмена гуманистических идей эпохи, которые распространятся вплоть до царской империи, где Александр I предпримет попытки улучшить положение рассеянного народа, предполагая даже взять на себя роль его всеобщего покровителя. Но именно революционной Франции принадлежит честь предложить миру картину полной эмансипации, соответствующей Декларации прав человека, и этому примеру последовало большинство других стран в то время, коша они оказывались под властью наполеоновской Франции. Это дало основания французской революционной идеологии приписать себе все заслуги в деле еврейской эмансипации. Подобное стечение обстоятельств, без сомнения, способствовало привлечению евреев по мере их эмансипации в так называемый левый лагерь. Это приводило к восстановлению против них национального немецкого чувства из поколения в поколение и от одной войны до другой, увеличивая тем самым специфически германскую нетерпимость.

С другой стороны, во всех европейских странах процесс освобождения и подъема евреев вызывает глубокое смущение во многих душах и пробуждает чувство новой неясной угрозы, напоминающей о средневековых легендах, сотканных вокруг «народа-богоубийцы»: приспособленные к вкусам эпохи, т. е. утратив религиозный аспект и политизировавшись, в своем окончательном виде они получат название «Протоколы сионских мудрецов». Таков был, по всей видимости, специфический источник современного антисемитизма на фоне факторов более общего порядка, таких, как экономическая конкуренция и профессиональное соперничество. Об этом речь еще пойдет в этой книге ниже; сначала необходимо посмотреть, как осуществлялась эмансипация евреев в сердце европейского континента и какие реакции она породила.

Мы уже говорили о работе комиссии Малерба, которой Людовик XVI поручил улучшить положение евреев после того, как будет урегулирован статус протестантов. По легенде король якобы сказал Малербу: «Господин де Малерб, вы уже превратились в протестанта, а теперь я сделаю из вас еврея!» Предварительно, еще в 1782 году, был уничтожен последний оплот средневековых уложений о евреях: отменили специальную подушную подать, которая еще существовала в Эльзасе. В эдикте Людовика XVI указывалось: «… сохранение по отношению к некоторым нашим подданным повинностей, унижающих человеческое достоинство, противны чувствам, которые мы распространяем на всех наших подданных».

Этот гуманный акт вызвал только одно существенное возражение: Парижский парламент отказался его регистрировать, полагая, что «он повлечет крайне опасные последствия, поскольку тем самым будет означать общественное признание права евреев проживать на территории королевства». Безусловно, здесь проявилась специфически буржуазная иудеофобия, особенно характерная для парижской буржуазии.

Затем состоялся созыв Генеральных штатов, в результате деятельности которых осталась колоссальная документация о состоянии общественного мнения во Франции накануне революции в «наказах третьего сословия депутатам Генеральных штатов» (т. н. «Cahieis des Doleances», т. е. тетради жалоб). В провинциях, где имелось еврейское население, эти наказы изобиловали жалобами против евреев, особенно в Эльзасе и Лотарингии, где все три сословия, видимо, были едины по этому поводу: «Только интонации меняются: духовенство поучает, дворянство обличает, законники аргументируют. Но по сути дела все единодушны. Евреев стало слишком много, и их ростовщичество разоряет население деревень… » (Морис Либер). Но речь шла не только о ростовщичестве – если судить, например, по тетради духовенства Кольмара, зло было гораздо более глубоким:

«Евреи ежедневно демонстрируют столь пагубные примеры причиняемых ими притеснений, грабежей, алчного двуличия, они являются основной, первостепенной причиной нищеты народа, потери им чувства активности, так что этот класс, в прошлом славный своим германским характером, ныне пребывает в моральном упадке и деградации… [по всем этим причинам] следует разрешить вступать в брак только старшим сыновьям каждой еврейской семьи».

В тетрадях дворянства, чаще чем у духовенства или третьего сословия предлагались более революционные и просвещенные способы. Так, в тетрадях Туля и Меца констатировалось, что «евреям запрещены все честные способы обеспечивать свое существование» и предлагалось «разрешить им заниматься свободными и техническими профессиями наравне со всеми остальными подданными Его Величества», а парижская знать, видимо, имела в виду то же самое, предлагая в своей тетради «внимательно отнестись к судьбе евреев».

Что касается точки зрения всех трех сословий в целом, то, в основном, она была враждебной евреям; к этому можно добавить и невысказанное мнение «молчащих классов», «четвертого сословия», т. е. масс сельского пролетариата. В Эльзасе они выразили свое мнение на фоне Великого Страха июля 1789 года через волну грабежей и погромов, в результате которых тысячи евреев были вынуждены искать убежище в соседней Швейцарии.

К тому же евреи не были абсолютно пассивными и составили свои собственные «жалобы». Здесь следует иметь в виду, что к этому времени во Франции сложилось много различных типов евреев, которые в социальном и культурном плане имели только одну общую черту, а именно – всех их называли евреями. Мы уже говорили о пропасти, которая разделяла «ашкеназов» с востока (это была самая многочисленная группа) от «сефардов» с юго-запада, к которым были близки авиньонские евреи, называемые «папскими евреями». (Имеются в виду евреи, проживающие на территории, принадлежавшей римским палам в 1274-1791 гг. [Comtat-Venais-sin], т. е. с эпохи «авиньонского пленения пап». – Прим. ред. ] Кроме этого в Париже в то время жило несколько сот «полускрытых» евреев, часть которых поддерживала новые идеи. С востока немецкие евреи посылали в Париж свои делегации в стремлении разрешить проблему «козы и капусты», т. е. добиться отмены ограничений в правах, одновременно сохраняя свою общинную автономию, внутренние законы и ортодоксальные традиции; португальские евреи стремились держаться поодаль от своих компрометирующих единоверцев, публично выражая несогласие с их демаршами; в конце концов, по мере углубления Революции небольшой группе парижских евреев удалось преодолеть колебания Учредительного собрания и вынудить его принять главное принципиальное решение.

Эти двусмысленности и противоречия соответствовали масштабам французского макромира. Так, буржуазия, изо всех сил стремившаяся уничтожить привилегии знати, говорила и действовала от имени народа, французские протестанты, угнетаемые церковью, в качестве оружия нападения использовали проблему эмансипации евреев. Во время обсуждения Декларации о правах человека официальный представитель протестантов Рабо де Сент-Эть-ен, выступая в защиту своих единоверцев, одновременно высказался и в пользу «народа, изгнанного из Азии»: