И вот ходит он однажды свои положенные два часа и все думает о своем горе, о том, что нет охоты к еде. И подошел к нему нищий.

— Подай, — говорит, — Христа ради, бедному человеку.

Богач все о своем горе думает, что ему есть не хочется, и не слушает нищего.

— Пожалей, барин, целый день не ел. Услыхал богач про еду, остановился.

— Что же, есть хочется?

— Как не хотеть, барин, страсть как хочется! «То-то счастливый человек», — подумал богач,

позавидовав бедняку.

Ученик спросил мастера дзен:

— Что на свете самое ценное?

— Голова дохлой кошки, — ответил учитель.

— Почему же голова дохлой кошки — самое ценное на свете? — попытался выяснить ученик.

— Потому что никто не может назвать ее цену, — ответил учитель.

Некий могущественный царь построил громаднейший дворец с бесчисленным множеством комнат, расположенных так, что одна находилась внутри другой, по форме концентрических квадратов. Сообщались между собою комнаты дверьми, которые находились в одном продольном направлении и приходились одна против другой так, что через них, когда они были открыты, можно было видеть все убранство комнат внутри.

Царь обыкновенно сидел в самом отдаленном внутреннем покое, далеко от зрителей. Когда постройка этого волшебного дворца была окончена, царь созвал всех своих вельмож и приближенных для осмотра чудного здания. Но как только они собрались и остановились в первых наружных дверях, закрылись все двери, все входы и выходы дворца — и гости увидели перед собой лишь ряд стен, за которыми ничего не было видно. И стояли они долго, дивясь сему странному зрелищу.

Тогда вышел к ним сын царский и сказал:

— Разве вы не знаете, что мой отец — величайший из мудрецов и обладает всевозможными искусствами волшебства? Так знайте же, что никакого дворца тут нет, а все это — лишь обман зрения, мираж. Перед вами — открытое со всех сторон место, незастроенное и незагороженное; перед вами же и отец мой, великий царь, которого вы не видите только потому, что вы очарованы его волшебством и ваши глаза покрыты как бы пеленой. И такова уж ваша доля — видеть разные дворцы, стены, картины, вещи там, где нет никого и ничего, кроме самого царя.

Таков и видимый мир. Все, что мы видим, есть сплошной мираж, один только оптический обман. Вне и кроме Бога нет ничего; вся видимая материя — только одно из Его проявлений, это волшебная одежда, через которую мы Его постигаем, но которая на самом деле не существует.

Реставрировали старую церковь, в которой прежде гнездилось великое множество воробьев. Теперь, когда она стояла в своем ослепительном убранстве, вновь налетели воробьи и стали искать свои прежние жилища. Но все щели оказались замазанными.

— К чему же тогда пригодно это громадное здание? — кричали они. — Улетим прочь от этой бессмысленной груды камней!

Заяц увидел оленя с прекрасными ветвистыми рогами и начал сетовать пред Юпитером на свою долю: и слабый-то он, и убогий, и никто его не боится, поэтому-де он просит дать ему для красы и для защиты такие вот рога, как у оленя.

Сказал ему Юпитер, что тяжелы они и не справится он с ними.

— Ничего, — отвечал заяц, — отлично справлюсь я с такими рогами.

Тогда по велению Юпитера выросли у него на голове рога, огромные и ветвистые. Но тут и оказалось, что под тяжестью их заяц не мог уже бегать: попался он пастухам, и они его убили. Так многие жаждут многого и хотят найти себе в нем почет, а обретают невзгоды и смерть.

Большой пес, увидев щенка, гоняющегося за хвостом, спросил:

— Зачем ты это делаешь?

— Я изучил философию, — ответил щенок, — я решил проблемы мироздания, которые не решила ни одна собака до меня; я узнал, что лучшее для собаки — это счастье и что счастье мое — в хвосте; поэтому я гоняюсь за ним, а когда поймаю, он будет мой.

— Сынок, — сказал пес, — я тоже интересовался мировыми проблемами и составил свое мнение об этом. Я тоже понял, что счастье прекрасно для собаки и что счастье мое — в хвосте, но я заметил, что куда бы я ни пошел, что бы ни делал, он следует за мной: мне не нужно за ним гоняться.

Однажды глаза сказали:

— Какие прекрасные горы виднеются там впереди. Они высокие и голубые, как колонны во дворце царя.

Тут уши напрягли свой слух:

— О каких горах вы говорите? Мы ничего не слышим.

— Да горой тут и не пахнет! — возмущенно заметил нос, присоединившись к разговору.

— Мы пытаемся дотронуться до горы, но ничего похожего не можем нащупать,—добавили руки.