–  Хорош трындеть!
– перебил Окрошка разглагольствования Альфреда.

–  Давай лучше смотреть станем - что там такое в ящиках.

–  Ну-к, дай-ка.
– Бирюк достал из своей котомки фомку, и ловко подковырнув крышку, открыл ящик.

Ящик был заполнен ровными рядами серых брусочков.

–  Чегой-то?
– разочарованно спросил Окрошка.
– Мыло что ли?

Альфред вытащил один брусок из верхнего ряда, понюхал, помял в руках и заявил:

–  Пластит.

–  Чего?
– переспросил Окрошка.

–  Пластит, - повторил Альфред.
– Его на 'Искре' для Министерства

Обороны в огромных количествах производили когда-то. Практически до девяносто четвертого года. Пластит - это взрывчатка такая, с большой мощностью взрыва…

–  Да знаю я, что такое пластид, - взорвался вдруг Окрошка.
– Я, как-никак воин-интернационалист. Повидал я в Афгане этого пластида!

Тебе и не снилось.

–  Ты хоть знаешь, где Афган находится-то?
– с усмешкой в голосе спросил Бирюк.
– Что ты за брехло такое?

–  Я брехло?
– возмутился было Окрошка, но сразу поменял тактику, уразумев, что байка о его участии в боевых действиях советских войск в Афганистане не прокатит. Альфу еще можно лапшу на уши навешать, но

Бирюк-то его, как облупленного знает.
– Ну, не был я на войне, - сказал он, почесав в паху.
– И что с того? Я в те времена, когда наши в Афган входили, уже ногу потерял в железнодорожной катастрофе.

Но я же, почитай, уже лет пятнадцать роль воина-интернационалиста исполняю. Станиславский с Немировичем-Данченко как учили? Артист должен вжиться в свою роль, чтобы ему народ поверил и милостыню подал. За билет в театр чтобы, значит, заплатил. Я все детали знать должен. И про пластид этот.

–  Надо говорить пластит. 'Т' на конце, - вставил слово Альфред, но его никто не услышал.

–  Немирович? Станиславский?
– спрашивал Бирюк.
– А про них-то ты от кого узнал? От тех, что тебе, побирушке милостыню подает?

–  Я, между прочим, жизнь прожил. А до сорока годков нормальным человеком был. Инвалидскую пенсию получал. Телевизор у меня был.

'Горизонт'! Комнату в коммунальной квартире имел…

–  Пока не пропил, - дополнил Бирюк.
– Сначала 'Горизонт' свой, а потом и комнату.

–  Сволочь ты, Бирюк, - устало сказал Окрошка.
– Бандитская рожа и сволочь… Ну ладно, что со взрывчаткой-то делать будем?

Бирюк хмыкнул, а Альфред пожал плечами.

–  Может, ее продать?
– задумчиво произнес Окрошка.
– Интересно, а за сколько все это, - он быстро пересчитал количество ящиков, - за сколько это добро продать можно? Тыщь за шестьдесят?

–  Долларов, - добавил Альфред.
– Вообще-то я не знаю, сколько пластит стоит…

–  И кому ты ее продавать собрался?
– усмехнулся Бирюк.
– И где?

Сядешь на базаре, и будешь кричать: 'Кому пластид!?! Налетайте!'.

–  А это уже не твое дело кому, где и почем. Ляксеич придет, решит кому и почем. Ляксеич - голова!

–  А ты… - жопа, - подыскал нужную характеристику Окрошке старый уголовник и посмотрел на Молотилова.
– Ну, что? Дальше будем ваше бомбоубежище осматривать?

–  Будем, - согласился Альфред.

–  Пошли, - скомандовал Окрошка.
– Давай Бирюк, открывай вторую дверь. Надо к возвращению Ляксеича все эти катакомбы исследовать.

Может, где-нибудь и консервы сыщутся?

Со второй дверью Бирюк справился так же быстро, как и с первой.

Взгляду исследователей подземелья представился длинный освещенный коридор с двумя рядами дверей по бокам. Эти двери Бирюк вскрывал играючи, едва прикасаясь к замочным скважинам своей универсальной отмычкой. Все помещения были стандартными и пустыми. Посредине стол, по стенам деревянные нары.

–  Это кубрики, - объяснял много знающий о бомбоубежищах Альфред.
–

В них люди должны были переждать воздействие ударной волны и проникающей радиации. А потом, когда ударная волна пройдет, а уровень радиации снизится, они могли бы, надев на себя специальные защитные костюмы, выбраться наружу и…

Окрошка зевнул и перестал слушать объяснения Альфа. Он явно приуныл, и уныние его возрастало по мере того, как количество неисследованных отсеков подходило к концу. Надежды на неожиданную полезную находку таяли. Только в одном кубрике они нашли несколько противогазов, в беспорядке валяющихся на нарах. Некоторые противогазы были без сумок и почти все разукомплектованные. Да если бы они даже находились в полной боеготовности, эти средства индивидуальной защиты были бродягам ни к чему. На фиг им противогазы? Время мирное, а газами их травить пока никто не планировал. Тем не менее, Окрошка собрал из нескольких разукомплектованных противогазов один комплектный, перебросил сумку через плечо и, напялив на голову маску, пробубнил невнятно: