Шрифт:
Живописный пример. Получаю из Москвы (от людей мне известных) факс с могучими предложениями для группы Айзенберга. Москвичи рвутся в Израиль. Айзенберг, пишут они, должен взять на себя «следующие обязательства»: финансировать прилет в Израиль четырех человек на трое суток (четыре авиабилета первым классом «туда—обратно», все виды страховки, включая медицинскую, проживание и питание в отелях «Шератон» или «Хилтон», предоставление автомобиля). Чтобы определиться со сроками, просили уточнить, когда Айзенберг будет в Израиле.
Мой ответ был чрезвычайно лаконичен:
«1. Айзенберг будет в Израиле после 15-го июня.
2. Если изложить ему ваши условия, значит погубить дело на корню. Нищим тут не подают».
Адресат рассердился. Позвонил. Учти, сказал, положу твой факс на стол президента. Клади, ответил я. С тех пор мы не встречались.
ИЮНЬ-94
В отпуске — Квартира для партизана — Школьные дела
3 июня ушел в отпуск. Решил остаться в Савьоне. Потому что приехал внук, Макар Сергеевич. Ему здесь хорошо. И сад, и бассейн, и поездить можно, — дедушка все же начальник.
Сдал дела Носенко. Категорически запретил «советоваться» со мной по каким-либо посольским делам.
Звонил Посувалюк. Колоколов, сообщил, «взвился». Почему это Бовин написал «ухожу в отпуск», а не «прошу согласия»!? Покаялся. Век живи — век учись.
Отпуск проводил по трем «трекам».
Во-первых, общался с Макаром Сергеевичем. Даже на роскошном лайнере «Принцесса Виктория» совершили путешествие. Были в Порт-Саиде и на Кипре. Купались в том самом месте, где Афродита выходила из моря.
Во-вторых, читал. Составил список: Шлессинджер «Цели американской истории», Шпенглер «Закат Европы», 2-й том, Свирский, трилогия «Ветка Палестины» (будучи в Союзе, Свирский боролся с нашими порядками, а когда оказался в Израиле, стал непримиримым критиком порядков израильских, что и отражено в его романах), Галеви «Жизнь Фридриха Ницше». Управился за месяц, но иссяк на третьем томе Свирского.
В-третьих, продолжал лечить ногу. Как раз год исполнился. Уж кто только не пользовал меня. И «светила», и те, кто не светит, но, возможно, греет. Израильская медицина не теряла надежду… Хотя я иногда был на грани потеряния таковой.
Из отпускных дел запомнился вечер со знаменитым колдуном Юрием Лонго. Ужинали с ним в Савьоне. Просил его что-нибудь сотворить. Маленькое, но простое, очевидное, для посрамления скептиков. Но как-то не получилось…
Находясь в отпуске, продолжал заниматься делами друзей.
В частности, выбиванием квартиры для Леонида Беренштейна, о чем я уже упоминал. Сочинил письмо министру абсорбции.
«Уважаемый г-н Цабан!
Поскольку я беру на себя смелость вмешаться в сугубо внутренние дела Израиля, прошу рассматривать данное послание не как письмо посла, а как частное письмо частного человека.
Теперь — о сути дела.
Речь идет о моем давнем и хорошем друге Леониде Беренштейне. Личность легендарная. Командир известного партизанского отряда, воевавшего на территориях Украины, Польши, Венгрии и Чехословакии. Был схвачен гестапо и приговорен к смертной казни. К счастью, партизаны смогли вырвать его из камеры смертников. Именно он обнаружил в Польше тайные установки первых немецких ФАУ и сообщил их координаты советской авиации. И т. д. и т. п.
Наряду с другими операциями отряд Л.Беренштейна участвовал в разгроме правонационалистического движения бандеровцев. В нынешней Украине определенные и влиятельные силы рассматривают борьбу с бандами С.Бандеры как антипатриотические акции, как предательство. Беренштейну стали угрожать. И вот в конце прошлого года с женой (тоже — партизанка) он репатриировался в Израиль.
Для 73-летнего человека, для инвалида войны, как Вы понимаете, абсорбция — дело не легкое. И среди многих больших и малых проблем самая главная, самая больная — это квартира. Жить на съемной квартире для него слишком дорого. Да и потом угнетают неопределенность, неустойчивость, зависимость от настроения хозяина — хочет, продлит договор, не хочет, катись на все четыре стороны.
В общем, дорогой министр, я обращаюсь к Вам с личной просьбой — помочь Л.Беренштейну получить амидаровскую квартиру. Понимаю, что формально не имею права обращаться к Вам с такой просьбой. Понимаю, что Вы имеете полное право отказать мне. И все-таки надеюсь на Вашу чуткость. Случай не стандартный, и он допускает нестандартные решения.
По словам Леонида, он разговаривал с заместителем мэра Ашода Шимоном Кацнельсоном (08 559994). Г-н Канцельсон сказал ему, что в принципе вопрос можно было бы решить, но нужен звонок от «начальника распределения квартир» министерства абсорбции. Разумеется, Л.Беренштейн согласен и на другие варианты.
Прошу Вас, уважаемый г-н Цабан, извинить меня за то, что я добавляю еще одну заботу к 1001 заботе, в которые Вы ежедневно погружены. Но очень хочется помочь хорошему человеку
Заранее признателен за ответ»
Красноречие принесло плоды. Но очень не сразу.
И еще одно дело, по поводу которого хорошо размышлялось на досуге — как, где и за чей счет учить наших детей. Я застал такой порядок: дети учились в местных школах — английской и французской; оплачивало консульство за счет 15-ти процентного фонда, который формировался из сверхплановых поступлений за консульские услуги.
Мы решили сохранить этот порядок.
Но потом начальство спохватилось. И запретило оплачивать учебу за счет 15-ти процентного фонда. Началась длительная переписка с МИДом. Традиционный вариант — создание школы при посольстве, с учителями из Москвы. Мне этот вариант для наших условий — детей не так много — казался неразумным. Пришлют двух учителей, и те будут учить по всем предметам. К тому же местные школы дают язык, расширяют общение со сверстниками.
Число детей росло — проблема обострялась. Я решил искать спонсоров. Когда в Израиле появлялись знатные и богатые гости из России, пытался уговорить их дать деньги для обучения детей. Примерно из десяти обращений одно давало результат.
Приезжает, например, Лужков. Агитирую его. Клюет. Пиши, говорит, бумагу. Пишу:
«Уважаемый Юрий Михайлович!
Еще раз позволю себе обратить Ваше внимание на вопрос, который волнует работников посольства. У нас 31 ребенок школьного возраста (от 6 до 15 лет). Они учатся в местных школах. Обучение одного ученика в год обходится примерно в 2000 долларов. МИД, к сожалению, денег на школу не дает. Пока выручали добрые (и богатые) люди. А сейчас финансы иссякают.
Не могли бы вы помочь нам? 50–60 тысяч долларов сделали бы нашу жизнь спокойнее. Понимаю, что все это — вне сферы Ваших обязанностей, непосредственных интересов. И все же не теряю надежды, что Вы поможете москвичам, оказавшимся за рубежом.
С удовольствием вспоминаю наши встречи на Земле Обетованной. Приезжайте еще».
Выручил Юрий Михайлович, прислал 50 тысяч. Раньше бы сказали: «Так поступают советские люди!» В общем, мэр Москвы и тут оказался на высоте.
А вот наезды на министра связи В.В.Булгака или на президента «Столичного банка сбережений» А.П.Смоленского не дали результатов. А ведь обещали…
Не очень было приятно выпрашивать вспомоществование, но не было другого выхода. И ни на кого другого я не мог переложить эту функцию.
Продолжалась переписка с МИДом. Я пытался доказать, что вариант с присылкой даже двух-трех учителей обойдется гораздо дороже, чем оплата обучения в местных школах. Подчеркивал, что мы не просим увеличения бюджетных ассигнований, так как будем платить из средств, которые дает консульское обслуживание населения. Обращался даже к министру финансов С.К. Дубинину. Министр молчал, МИД отказывал.