Вебер и сам хотел, чтобы его люди приняли участие в операции. Тогда бы он мог поставить себе в заслугу ее успешный исход.

Дитер надел темно-серый шерстяной костюм. Автоматический пистолет «Вальтер П38» висел у него под мышкой, спрятанный под пиджаком.

Ганс Хессе ждал в «испано-суизе». За ней стоял черный «ситроен» с передним приводом. В машине находились четыре гестаповца в штатском. Майор Вебер сидел рядом с водителем. На Вебере был зеленый твидовый костюм, в котором он напоминал собравшегося в церковь фермера.

– Следуйте за мной, – сказал ему Дитер. – Когда подъедем, прошу оставаться в машине, пока не позову.

– Где, черт возьми, ты раздобыл такую машину? – спросил Вебер.

– Взятка от одного еврея. Я помог ему удрать в Америку.

Вебер недоверчиво хмыкнул, но на самом деле Дитер сказал ему правду.

С такими, как Вебер, бравада была лучшей тактикой. Попытайся, например, Дитер скрыть Стефани, Вебер заподозрил бы в ней еврейскую кровь и стал бы наводить справки. Но поскольку Дитер выставлял ее на всеобщее обозрение, такая мысль не приходила Веберу в голову.

Дюбуа оказалась симпатичной, окаймленной деревьями улицей на окраине города. Ганс остановился у высокого дома в самом ее конце.

– Выйдешь, если я тебе махну, – сказал Дитер Стефани, выбираясь из «испано-суизы».

«Ситроен» Вебера остановился сзади, и гестаповцы остались сидеть, как им было велено.

Дитер заглянул в примыкающий к дому двор. Там стоял гараж и был небольшой сад с подстриженной живой изгородью и прямоугольными клумбами. Хозяйка была аккуратисткой.

Дверь открыла женщина лет шестидесяти в платье из хлопчатобумажной материи синего цвета в мелкий белый цветочек. Ее седые волосы были стянуты на затылке и закреплены черепаховой заколкой.

– Доброе утро, мсье, – вежливо поздоровалась она.

Дитер улыбнулся. Воспитана безукоризненно. Он уже понял, какую для нее выберет пытку.

– Доброе утро… Мадемуазель Лема?

Она уловила легкий немецкий акцент, в глазах у нее появился страх.

– Чем могу служить? – спросила она с дрожью в голосе.

– В доме кто-нибудь есть, мадемуазель?

– Нет. Я одна.

Дитер обернулся и махнул Стефани.

– К нам присоединится моя коллега. Мне нужно задать вам пару вопросов. Можно войти?

– Прошу.

Гостиная была обставлена полированной мебелью из темного дерева. Дитер опустился на обитый плюшем диванчик, Стефани устроилась рядом, а мадемуазель Лема села напротив на стул с прямой спинкой. Полновата, отметил Дитер. Грешит чревоугодием.

На низеньком столике стояла шкатулка для сигарет. Дитер откинул крышку – шкатулка была полна.

– Не стесняйтесь, закуривайте, – предложил он.

– Я не курю, – отказалась мадемуазель Лема с несколько оскорбленным видом.

– В таком случае для кого вы их держите?

– Для знакомых… соседей… – замялась она.

– И британских шпионов.

– Смешно.

Дитер наградил ее своей самой обаятельной улыбкой:

– Я не намерен играть с вами в кошки-мышки и надеюсь, у вас хватит ума мне не врать.

– Ничего я вам не скажу, – заявила она.

Дитер был доволен. Она уже перестала делать вид, будто не понимает, о чем идет речь. Можно сказать, призналась. Он поднялся.

– Прошу вас пройти со мной.

– Хорошо. Может быть, позволите надеть шляпку?

– Разумеется. – Он кивнул Стефани: – Пожалуйста, проводи мадемуазель. Проследи, чтобы она не звонила и ничего не писала.

Дитер не хотел, чтобы она успела кому-нибудь сообщить об аресте.

Он подождал в прихожей. Мадемуазель Лема появилась в легком пальто, шляпке и с желтовато-коричневой сумочкой в руках. Все трое вышли в парадную дверь.

«Ситроен» с гестаповцами следовал за машиной Дитера до Сент-Сесили. На стоянке у замка Дитер сказал Веберу:

– Я отведу ее наверх в рабочую комнату.

– Зачем? В подвале полно камер.

– Увидишь – поймешь.

Дитер отвел пленницу на второй этаж, где размещались службы гестапо. Он нарочно выбрал самую оживленную комнату, которую делили машбюро и почтовое отделение. В ней работали молодые люди и девушки в безукоризненно чистых рубашках и галстуках. Оставив мадемуазель Лема в коридоре, он прикрыл за собой дверь, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание, и, понизив голос, сказал:

– Сейчас я приведу одну француженку. Она под арестом, но прошу держаться с ней вежливо и дружелюбно. Очень важно, чтобы она почувствовала всеобщее уважение.