Аля едва разыскала Юрия. Он сидел за шкафом в углу пустого кабинета и старательно делал вид, что увлекся журналом. Аля решительно забрала журнал:

— Зачем ты это сделал?

— Я ошибся. Каждый может ошибиться…

— Это ты рассказывай другим, а не мне. В чем дело?

Не подымая глаз, он признался:

— Хотел помириться с ними.

— Лучшего способа не придумал! Юрий молчал. Аля продолжала:

— А о больном ты подумал?

— Подумал, — поспешно ответвил Юрий. — Ошибка была такой грубой, что доктор Назаров моментально заметил ее. Ему было лестно чувствовать себя более знающим, чем я. Теперь мы будем с ним друзьями.

— Вряд ли, — сказала Аля, нахмурив брови. — Ты хоть бы со мной сначала посоветовался.

— Но ты же сама говорила «никому не хочется быть хуже другого». И еще — «каждый имеет право на ошибку». Я хотел быть таким, как все.

Аля вздохнула.

— Боюсь, что это у тебя не получится. Юрий отвел взгляд и пробормотал:

— Один человек утверждал, что для меня нет места на земле. Может быть, он был прав?

— Глупости! — тряхнула головой Аля, и злые искорки мелькнули в ее глазах. — Не обращай на них внимания, бедный гигант. Я сумею защитить тебя.

В больницу пришел корреспондент местной газеты. Он долго расспрашивал Алю о новых методах лечения больных, затем терзал ее в качестве модели для фотографии: водил из одной палаты в другую, усаживал то так, то этак, заставлял улыбаться и быть серьезной. Проворный корреспондент хотел сфотографировать и Юрия, но тот самым решительным образом избегал попадать в объектив. Але казалось, что он обеспокоен и огорчен.

Вечером дома Юрий объявил ей, что ему нужно уехать на несколько дней. У него было чужое, холодное лицо, похожее на застывающую гипсовую маску.

— Когда ты приедешь?

— Точно не скажу. Могу и задержаться. Увидев ее огорченное лицо, спросил:

— Что с тобой, малыш? Начальство в больнице я предупредил, так что тревожиться тебе не о чем.

Она встала на рассвете, чтобы собрать и уложить в саквояж его вещи. Двигалась тихо, бесшумно, стараясь не разбудить его. Проходя мимо, заметила, как вздрогнули его густые ресницы, и поняла, что он не спит.

— Ты полетишь на своем роботе? — спросила Аля.

— На роботе, — ответил он и поморщился.

— В чем дело? Я что-нибудь не так сказала? Он улыбнулся снисходительно-насмешливо.

— Ты когда-нибудь выпускала бабочку или птицу, залетевших в дом?

— Приходилось, — с недоумением ответила Аля.

— Операция спасения удавалась сразу? «Гостья» с благодарностью улетала?

— Не сразу… Она ведь не понимала, что ее спасают, и пыталась удрать от меня… Но почему ты заговорил об этом?

— Действия людей часто похожи на действия такой же «гостьи».

Але захотелось сжаться в комок, исчезнуть.

— Это относится ко мне?

— Не только к тебе.

Он заметил ее испуг и добавил:

— И уж совсем не к данному случаю…

Придя домой после работы, Аля старалась не смотреть на опустевшую вешалку. Уговаривала себя, что одной оставаться недолго: раз он обещал, то обязательно приедет. Но помимо воли ей вспоминались странности в его поведении: и то, что он почти ничего не ест; и то, что не разрешал провожать; его нежелание объяснять свои поступки, рассказывать о себе…

Сон не шел к ней, она долго лежала с открытыми глазами, слушала шаги на улице. И вдруг подумала, что, пожалуй, не различила бы среди других его шаги. Она бы узнала его прикосновение, его голос, улыбку, дыхание, но никогда бы не узнала его шагов. По одной простой причине — она их никогда отчетливо не слышала.

В эти дни стол полковника Тарнова был похож на стол курортного фотографа. Данные о различных географических точках курортного побережья, обработанные в вычислительном центре, не могли удовлетворить полковника — они были слишком общи. Их пришлось уточнять с помощью старых испытанных методов.

Поэтому рядом с сообщениями из вычислительного центра и перфокартами громоздились пачки фотокарточек и художественных открыток с видами курортного побережья. Полковник отобрал из них несколько десятков, фотографии аккуратно рассортировал, пометил каждую и вручил своим помощникам. Все они в тот же день улетели на побережье. А полковник еще целую неделю видел цветные сны с пейзажами, и действие в них постоянно происходило на берегу моря.

Сведения от помощников поступали скудные и неутешительные. На курортном побережье было великое множество мест, в точности похожих на то, о котором рассказывал робот. Не выручало и указание о том, что ближайшая гора находилась от парка на расстоянии в четыре километра сто шестьдесят метров.