Ну, выпить не промах. Но и не так, чтобы за бутылку удавиться. Ну, с ленцой, не без этого.

К мартовским корпусным ученьям-проверке готовились, до ночи батарея возилась. На будке все сделали часам к 19, я в кабину "А" пошел дела догребать. Ему сказал - перепаяй фишку на кабеле от проверочного генератора. Она уже с месяц как плохо держится.

–  Да брось, Профессор! Сегодня все сделаем, а что тогда завтра делать будем?

Утром эти проверяющие нас часов в 5 подняли сиреной. Прибегаю, а у кабины уже майор какой-то торчит, ждет меня. Пока я контроль обеспечивал, тот, от нечего делать кабель, Юркой не прибранный в руках вертел. То слабо держалось, а тут и вовсе отвалилось! Пишем в графу "отмеченные недостатки". Неплохое начало, ладно хоть дальше все нормально было. В тот день. Вот так Юркина лень мне и отрикошетила. И действительно, что бы мы делали, если бы не за фишку втык получали?

Те ученья дня четыре шли и были для меня какими-то "полосатыми".

То "взлет", то "посадка", то "чемодан тревожный". Работа боевая полным ходом идет, я в кабине "У" направленцем сижу. У самого входа.

Рядом очередной проверяющий - ни больше, ни меньше, как зам командующего корпусом полковник Равиль Акчурин. Втиснулся на стуле между мной, стреляющим, наводчиком и оператором СУС - системы управления стартом. Командует - газы! Все противогазы надели, а мой на будке остался. Втык номер второй за три дня. Равиль мне мораль читает - вот, в Амдерме, после того как на Новой Земле термояд рванули, расчеты десять часов противогазы не снимали, а ты… А я думаю себе в это время - шефулин аспирант Серега как раз в Амдерме служил лет через 10 после взрыва, о многом рассказывал, а про такое нет. Но ведь должно бы "войти в анналы". Тут смотрю, у тезки на экране одном поискривает что-то. Я внимательнее, не до Акчурина уже.

Вижу, метки яркие, а "местники" от локатора необычно как-то бледнеют. Прерываю биг - босса, прошу разрешения обратиться к комбату. Да уже и тезка заметил. Что-то дохнет у меня по этой плоскости. Срываюсь на будку без разрешения, только на ходу начальству крикнув.

Смотрю, ток магнетрона в четверть от номинала. Приплыли. Надо менять. По громкой комбату докладываю, пусть секретчик тащит новую лампуху из режимного ЗИПа. Выключаем передатчики, начинаю расстыковывать. Магниты развожу, кардан плунжера резонатора отсоединяю. Давление Юраш стравливает. Комбат по громкой:

–  Сколько тебе надо на замену?

–  Десять минут!

–  Сколько?

–  Десять!

–  Что-то больно быстро. С настройкой?

–  Само собой. И на основную и на запасную. Пусть кабина "У" мне даст РК (разрешение контроля) и с себя 400 не снимает.

–  Давай, профессор. Время пошлО!

Норматив на замену - сорок минут. Мы управились за восемь с секундами. Было у меня одно ноу-хау по быстрой настройке, продуманное, но до этого случая не опробованное. Нормально себя показало. Да и Юраш с Владимир Василичем хорошо сработали. Шустро поворачивались и с давлением и с подачей ключей-отверток немагнитных. Как хирургу, сразу в руку. Акчурин, когда работу возобновили, мне клешню пожал и отсутствие противогаза простил.

Видимо на верху этот случай как-то потом склонялся, потому что месяца через три отломился фотографированием нашей троицы для окружной газеты с расспросом журналюги-майора об этом эпизоде. Вот тебе и взлет после посадки.

Заодно уж в кучу. Поверх противогаза, когда направленцем работал, мне очки надевать приходилось. Иначе приборов не разглядеть. Раз в таком виде к посреднику обернулся, так тот чуть со стула не сполз от изумления.

С замком же корпуса мне трижды пришлось сталкиваться. Раз до этого случая, раз после.

В конце ноября, значит, я уже целых 10 месяцев прослужил, а

Акчурин в корпусе примерно месяца три, надо было из техдивизиона ракету доставить после обслуживания. Сама транспортировка ночью, выезжать загодя к 18-ти, я - старшим машины прикрытия. Такой же

ТЗМ-ки, только без полуприцепа. С табельным оружием, как на такие дела полагается. Катить через город. Герман и приказал мне попутно в полк заехать, портфель с документами в секретную завезти. Темнота, метель, сейчас направо вверх на горку и вот он, КПП полка. Перед поворотом переезд через единственную рельсовую колею. "Учебный БАМ" по прозвищу. Сроду он закрыт не был, а тут на тебе! Впереди "Волга" проезда дожидается. Мой водитель впритык почти к ней стал. Тут выползает из "Волги" Папаха. Машет мне, выходи. Нет, конечно, о субординации я представление имел, устав знал и т.д. и т.п. Но если ты пять с половиной лет локоть к локтю проездил с этими папахами, которых на "Фрунзенской" по два десятка из одного вагона метро выходило… Словом, не отличал я в почтении на уровне подсознания

"товарища полковника" от "эй, полковника". Слезаю вниз из кабины, представляюсь.

–  Почему машина на выезде после 16-00, в темное время?

–  Машина вышла по распоряжению командира дивизиона подполковника Анискина.

–  Куда едешь? Зачем? С какой целью?

–  Товарищ полковник, машина выполняет специальное задание. Я вас в лицо не знаю и доложить о сути задания не имею права.
–

И руку на кобуру.

Полковник прибалдел, по сторонам зазыркал.

–  Почему машина без зеркала заднего вида?!
– и цап за брезентовый чехол штуцера бензобака, а под ним крышки штатной нету.

–  Епрст!
– изумленно и мысленно.

–  Сюда едешь?
– рукой на горку.

–  Так точно, сначала сюда.

–  Езжай за мной, я туда тоже.

К тому времени давно уже проезд открыли. "Волга" тронулась, и только тут номер ее стало видно: 00-02! Ничего себе, влип. Пока мы на своем монстре взбирались, те уже давно за воротами были. А к КПП

Попкович бежал. Лично, чтобы меня встретить.

–  Почему тебя арестовал полковник Акчурин?!

–  Вот те на! Вот те и б твою мать, здрассте!
– это я мысленно опять. И подрастерялся, ситуацию перепутав.