– А сколько тебе было лет, когда ты так элегантно пребывал в "Метрополе"?

– 23 года.

– Ничего себе образ жизни для советского Мальчишки!

– Ничего себе мальчишка! Я был суперзвездой!

– Жизнь в гостиницах – это, пардон, самое блядское существование.

– Ну и что! Я был молодым, СПИДа тогда не было, сифилис встречался редко. Если женщина меня добивалась, она меня имела. Что же я, по-твоему, должен был у нее спрашивать: "Вы ко мне на одну ночь или навсегда?"

– А было так, что две женщины за ночь?

– Если я скажу "было", ты тут же спросишь: "А три?" Считай так, что иногда у меня в глазах двоилось и троилось. Я вообще не люблю рассказывать об этом периоде. Это мне напоминает воспоминания Казановы, когда этот старый, никому не нужный дурак приперся к Моцарту, когда тот писал Дон Жуана, и стал его учить, как! надо соблазнять женщин.

– Хотела бы я присутствовать при беседе Моцарта и Казановы.

– Я не считаю интересным слушать, как старый маразматик объясняет великому композитору, как надо трахать женщин, и у меня есть подозрение, что мужчина, который подробно рассказывает в компании, как и сколько раз за ночь он имел женщину, скорее всего несчастлив в наслаждениях и ни на что не способен. Ведь черти водятся только в тихих омутах.

– Могу я это понять так, что в таком тихом омуте, как ты, полно чертей?

– Можешь. (Смеется.)

– Тебе случалось покупать путану?

– Нет, однажды я переспал с проституткой, но она мне сама заплатила.

– То есть как?!

– Ко мне в номер как-то постучалась молодая привлекательная женщина и попросила автограф. Слово за слово, и она предложила мне распить бутылочку шампанского. После шампанского мы легли в постель. Утром я проснулся, а ее нет. Я подумал: "Умная женщина! Знает, когда надо уходить".

– Ты считаешь, что уйти до того, как мужчина проснется, – это умный ход?

– Безусловно. Я полез в тумбочку, чтобы посмотреть, не оставила ли ночная гостья записку с телефоном, и обнаружил кучу денег – не помню точную сумму, но по тем временам целое состояние. Думаю, дама была либо преуспевающей проституткой, работающей при отеле, либо воровкой, спрятавшей у меня украденное.

– Может быть, она была честной женщиной, отблагодарившей тебя за ночь любви?

– Что я, альфонс, что ли?

– Как ты относишься к гомосексуалистам?

– Замечательно, среди них есть множество талантливых людей.

– А тебя никогда не пытались соблазнять мужчины?

– Когда мне было 19 лет, я поехал в Ригу с азербайджанской культурной делегацией. Мне понравилась одна женщина постарше меня, у нас завязался роман.

Мы повсюду ходили вместе, и от нас ни на шаг не отставал молодой балерун из

Ленинграда. Я думал, что ему нравится моя спутница. Как-то ночью (а я жил в общежитии в комнате с десятью мужиками-соседями) балерун скользнул ко мне в кровать, совершенно голый. Я сказал ему: "Приятель, ты ошибся", потом встал, оделся и пошел к двери…А у выхода из комнаты спал какой-то узбек, он проснулся и спросил: "Ты куда?" Я в ответ: "Да там один парень ко мне в постель залез". Узбек разволновался и шепчет мне так возбужденно: "Скажи ему, пусть ко мне идет". Я засмеялся и вышел, курил потом целый час на улице, ждал, когда в комнате все успокоятся.

– В каких местах ты занимался любовью?

– Легче сказать, в каких не занимался. Но я никогда не делал этого прилюдно.

– Значит, у тебя не было секса в самолете?

– Почему же, был! Только все происходило в моем личном самолете. Мне было 25 лет, и власти послали мне самолет для гастрольного перелета. Я взял с собой в полет женщину.

– Какой тип женщин ты предпочитаешь?

– Меня может покорить кто угодно – и светская женщина, и вульгарная уличная девчонка. Ведь Кармен тоже была обычной работницей табачной фабрики, однако каких мужчин покорила! В женщине должна быть сексуальность – вызывающая, интригующая или скрытая. Не люблю восточных женщин, они какие-то аморфные. Может быть, у них в душе тоже дьяволята гнездятся, но я не чувствую в них внутреннего огня. А мой физический тип – пухленькие женщины. Я ж не собака, чтобы на кость бросаться. Знаешь, есть такой анекдот. Едет грузин в вагоне, напротив него сидит балерина. Он ее спрашивает: "Девушка, у тебя сиськи есть?" – "Есть". – "А почему не носишь?" А вот азербайджанский анекдот на эту тему. "Мамед, ты, говорят, женился?" – "Да, женился". – "Говорят, твой жена образованный?" – "Слушай, какой образованный?! Худой, как селедка".

– Значит, селедочных женщин ты не любишь?

– Даша, я их уважаю. (Смеется.)

– Говорят, ты любил в молодости выяснять отношения кулаками.

– Неправда, я могу дать пощечину, но ведь это не кулачный бой. Пощечина – это даже иногда красиво бывает.

– Но ты можешь ударить женщину?

– Если она вынудит меня. Но лучше не надо. Я пианист, у меня удар такой, что человек упасть может. Представь себе такой случай. Я сижу в такси, говорю женщине "до свидания" и хочу от нее убежать, уехать навсегда. Она цепляется за ручку двери и вопит диким голосом. А машина трогается и, конечно, волочит женщину за собой. Что я мог сделать в такой ситуации? Выйти из машины, дать женщине пощечину и быстро уехать.

– Это был случайный роман?

– Нет, с той женщиной я прожил 13 лет в гражданском браке. Я решил уйти тихо и незаметно. Позвонил ей из Баку и велел забыть номер моего телефона. Уходить надо, вообще, стараясь не хлопать дверью.

– У тебя были романы с иностранками?

– Конечно, с француженкой и итальянкой.

– А как ты их завоевывал?

– А никак. Они сами искали встреч со мной. Они знали, кто я такой, были на моих концертах в Москве и в парижской "Олимпии".

– Я смотрю, ты не любишь напрягаться насчет женщин.