Стихотворения 1906-1909 годов
вернуться

Герцык Аделаида Казимировна
Шрифт:

НОЧЬЮ

Ты не спишь? Разомкни Свой закованный взор, Там за гранью земли Есть престол лунных гор, И затеплился мир, Как уснувший сапфир… Что мне делать с тобой! Многожалой змеей Все пути заплелись… Помнишь, в южной стране Есть седой кипарис? Каменеет, скорбя, Богомолец вершин, А под ним — чешуя Светопенных глубин! Cкopo Вестник придет С чужедальних сторон — Вдруг послышится звон С колокольных высот, Вспыхнут звездно слова, Кинут сердцу призыв, И замолкнет судьба, В знаках все затаив. Из-за мглистых завес И угрозы ночной — Слушай шорох чудес В этой тьме огневой!

1907. Декабрь

Петербург

«Опять в тканях белых, жертвенных…»

Посв. Е.Г.

Опять в тканях белых, жертвенных Беззвучно влачишь прекрасную грусть свою, Опять в золоте сада осеннего Струится белая риза твоя И стынет, как сон неясная… Чем сердце опоить недремное? Чем улегчить сердце богатое, плодное? Все миги — слитно неслитые С собой несешь ты в сосуде исполненном… Забудь! о, забудь! Лилию белую сорви, На грудь возложи себе! Там, у источника, в куще оливы бледной не ты ли сидела, светлая, Тонкую руку в прозрачной струе купая? И желанья — девы кудрявые Теснились, во влаге зеркальной собой любуясь… Та же ты и теперь, светлоокая, и не та. Не изведав разлуки, не зная утраты — вся ты разлука, вся утрата… Всем несешь свой привет прощальный, безгласно скользящая в ризе белой, негаснущей… И шепчет рок, меня вразумляя: Тише! Учись видеть печаль неутешную печаль безотзывную. Сердце сдержи торопящее. Молча смотри в безбрежность немых очей.

«Ключи утонули в море…»

Ключи утонули в море — От жизни, от прежних лет… В море — вода темна, В море — не сыщешь дна. И нам уж возврата нет. Мы вышли за грань на мгновение. Нам воздух казался жгуч — В этот вечерний час Кто-то забыл про нас И двери замкнул на ключ. Мы, кажется, что-то ждали, Кого-то любили там — Звонко струились дни, Жарок был цвет души… — Не снилось ли это нам? Забылись слова, названья, И тени теней скользят… Долго ль стоять у стен? Здесь или там был плен? Ни вспомнить, ни знать нельзя! Так зыбки одежды наши, Прозрачны душа и взгляд. Надо ль жалеть о том? Где-то на дне морском От жизни ключи лежат.

Не позднее 1907

«Млеют сосны красные…»

Млеют сосны красные Под струей закатною, Благовест разносится Песней благодатною. Белая монашенка У окна келейного, Улыбаясь, думает Думу незатейную. «Все лихие горести Я в миру оставила, Над могилкой каждою Образок поставила. Окурила ладаном, Зельями душистыми, В странствие отправилась, Как младенец, чисты. Вижу, церковь-пустынька Среди леса малая — Новую Владычицу Над собой избрала я. Ясность огнезрачная, Тихость нерушимая, Синева прозрачная, Гладь незамутимая, С нею обручилась я, Искупалась в светлости, Принесла обеты ей Неподкупной верности. Облеклась душа моя Схимой белоснежною, Сквозь нее проходу нет Злому да мятежному. Окропляю думы я Влагой светозарною — Застывают гладкими Четками янтарными». Тьма ночная сияла, Пение соборное, С неба строго глянуло Чье-то око черное. Зашуршали крыльями Думы-птицы темные, Над землей повеяло Пламенною дремою. Хлопнуло окошечко, Затворилась башенка. Спит и улыбается Белая монашенка.

Не позднее 1907

«Тропинка змеится…»

Тропинка змеится, Уводит взор Выше, все выше За кряжи гор. Выше, все выше Она ведет. Всегда одинока, Всегда вперед. Зеленою лестью Меня окаймляет, Полынным духом Пьянит и ласкает, Вот алым маком Навстречу метнулась — Младенчество где-то Мое улыбнулось… Думы, бездумье Туг ни к чему — У легкой, у горной Я в плену. Как забвенно, как свободно Она реет! Что же сердце, мое сердце Не хмелеет? Уж близко свершенье, Бледнеют сны,— Вдали за уступом Лазурь волны. Судьба, обрываясь, Смолкает — Никто про меня Не узнает.

«Я только сестра всему живому…»

Я только сестра всему живому — Это узналось ночью. Шепоты ночи угрюмо Шепчут душе усталой, Утро их все расшептало, Расклубило ночные думы… Но помню сквозь хмару дневную Ту правду одну, ночную, Слышу вдали свершенья, Близко же — боль глухая… Здесь, за тяжелой дверью, Плачет сестра, привыкая. Нельзя отворить эти двери, Но можно стоять на страже, Сюда придут и расскажут, В чем радость, чему надо верить. Так легко и просто все в жизни, Нет враждебного больше ока, Только помнить, как о многом нужно Молчать, молчать глубоко.

«Тяжки и глухи удары молота…»

Тяжки и глухи удары молота. Высекается новая скрижаль, Вещие буквы литого золота Возвестят вам и радость, и печаль. Лютует молот над глыбой каменной — Тяжелосердый, разымчивый булат. То, что крестилось любовью пламенной, Упадет, и осколки заблестят. Вихрем проносится страх незнания, Трепет мысли безумной и нагой, Страшны часы, когда глубь молчания Опрокинется бездной над душой. Но ненадолго тоска дарована, Но кротка обличающая даль, Будете к утру опять закованы — Высекается новая скрижаль.

Весна 1908

«Правда ль, Отчую весть мне прислал Отец…»

В.И. и А.М.

Правда ль, Отчую весть мне прислал Отец, Наложив печать горения? О, как страшно приять золотой венец, Трепеща прикосновения! Если подан мне знак, что я — дочь царя, Ничего, что опоздала я? Что раскинулся пир, хрусталем горя, И я сама усталая. Разойдутся потом, при ночном огне, Все чужие и богатые… Я останусь ли с Ним? Отвечайте мне, Лучезарные вожатые!