– Вы опять плакали, принцесса, – сказала Анна Вилльерс.

Элизабет смотрела на меня насмешливо, и я ненавидела ее. Я подумала, не попросить ли отца не отправлять ее со мной. Но это казалось пустяком по сравнению с моим отчаянием.

– Я промою вашему высочеству глаза, – сказала практичная Элизабет. – Они у вас опухли.

Меня одели. Я не знала, придет ли принц. Я молилась, чтобы он не приходил. Я не хотела его видеть.

Ко мне явился посетитель. Это был Уильям Бентинк, и я содрогнулась при виде его, так как я знала, что он был любимцем моего мужа и между ними существовала тесная дружба. Я догадывалась, что в этом человеке было что-то необыкновенное, потому что принц обычно не выказывал расположения к окружающим и в то же время он, несомненно, выделял этого человека.

– Я пришел по поручению его высочества принца Оранского, – сказал Бентинк. – Он просил передать вам это.

Он поклонился и вложил мне в руки ларец, после чего с видом человека, исполнившего свой долг, попросил разрешения удалиться и вышел, низко поклонившись.

Я продолжала держать ларец. Элизабет смотрела на него с любопытством.

– Ваше высочество намерены взглянуть на его содержимое? – спросила она.

Обе Анны тоже проявили любопытство, но я смотрела на ларец с отвращением, словно ожидая, что из него выползут ядовитые змеи, потому что мне прислал его человек, подвергший меня никогда прежде не испытываемому мной чувству унижения.

Дрожа, я открыла ларец. В нем лежали драгоценности, в том числе кулон из бриллиантов и рубинов на золотой цепочке.

Элизабет в восхищении затаила дыхание.

– Какая прелесть! – воскликнула ее сестра.

– Вы должны примерить кулон, – сказала Анна Трелони.

– Таков обычай – посылать молодой жене драгоценности утром после свадьбы, – сказала Элизабет.

Я ощутила холод драгоценных камней на шее. Я никогда этого не забуду, подумала я. И это было еще только начало.

– Ну не прекрасно ли! – сказала Элизабет. – Подумать только, сколько это стоит. – Глаза ее совсем перекосило. Она завидует мне, подумала я. О если бы она была на моем месте, а я на ее!

– Снимите его, – сказала я, – и положите обратно в ларец.

Они все удивились. Даже Анна Трелони не понимала меня. Все они были в восхищении от красоты и ценности присланных мне украшений.

Принца я видела недолго. Он почти не смотрел в мою сторону, и у меня появилась надежда, что, может быть, события прошедшей ночи больше не повторятся.

Весь день я принимала поздравления. Казалось, все были довольны этим браком, кроме моего отца, мачехи и, разумеется, самих новобрачных. В эту ночь я лежала в своей брачной постели в страхе, ожидая вот-вот услышать шаги мужа. Я было задремала и тут же проснулась, вздрогнув. Было уже очень поздно, когда я поняла, вне себя от радости, что он не придет.

Было решено, что до нашего отъезда, я останусь в Сент-Джеймском дворце, моем любимом доме. Уже несколько дней я не видела свою сестру Анну. Говорили, что она слишком больна, чтобы принимать кого-либо. Ей нужен покой. Я хотела поговорить с ней и была уверена, что, как бы она ни была больна, она тоже хотела видеть меня.

Мои придворные дамы все время толковали о принце Оранском. Я знала, что он казался им странным. Они говорили, что он был непохож на пылкого любовника. Он не бывал со мной наедине, а когда нам приходилось встречаться, он избегал смотреть на меня. Он не выказывал ни малейших признаков расположения ко мне.

Ему хотелось, чтобы все церемонии поскорее кончились. Я полагаю, ему так же наскучили поздравления, как и мне, но то, что он старался держаться подальше от меня, было лучшее, что он мог сделать.

Через два дня после свадьбы Мария-Беатриса родила.

Отец пришел ко мне, и я сразу же увидела, что он был очень доволен, потому что он обнял меня с выражением сочувствия, понимания, раскаяния и нежности. Я хотела рассказать ему о своих бедах и дать ему понять, что не считаю свершившееся его виной.

– Моя милая, – сказал он, – я пришел сказать тебе, что у меня сын.

Моей первой мыслью было: как жестоко, что это не произошло неделю назад, тогда моего замужества могло и не быть.

– Сын, – повторил он, – да, сын.

– А как герцогиня?

– Она прекрасно себя чувствует и вне себя от радости.

– А ребенок?

– Он будет жить.

– Дорогой отец…

– Моя дорогая дочь, если бы только…

Бесполезно было говорить об этом, но было все же отрадно, что он сочувствовал мне.

– Принц, твой муж, будет недоволен, – сказал он.

Я покачала головой.

– Лучше бы он родился до… – я не кончила. Отец обнял и прижал меня к себе.

Я выразила желание видеть герцогиню, на что он сказал мне, что она очень утомлена, однако, как только она сможет принимать посетителей, я буду первой, кого она увидит.

Когда отец ушел, я испытала некоторое удовлетворение оттого, что надежды моего мужа не оправдались. Он женился на мне, потому что было вполне вероятно, что я когда-нибудь унаследую английскую корону. Несмотря на любовь к своей стране, оплоту протестантов в Европе, он жаждал получить английскую корону и ради этого готов был жениться на нелюбимой им девушке, и теперь он навсегда связан с ней, а его надежды на английский трон почти развеяны. Он получил по заслугам.