Однажды вечером, когда я сидела за книгой, вошла Анна Трелони и сказала мне, что прибыл курьер от мужа, настаивающий на немедленной встрече со мной.

Его привели ко мне.

– Герцог Монмутский, – сказал он, – находится во дворце в Гааге. Принц просит, чтобы вы немедленно отправлялись туда.

– Я увижусь с ним утром, – сказала я. – Я собираюсь ложиться спать.

– Ваше высочество, но принц сказал, что я не должен возвращаться без вас. Он желает, чтобы вы надели парадный туалет и явились к нему во дворец.

Я вспомнила тот, другой случай, когда мне пришлось снять траур по приказанию мужа.

Отказаться сейчас? Но я не могла. Я не смела. Что бы он сделал, если бы я отказалась? Привез бы он Джемми сюда? Приехал бы он сам? Мне очень хотелось увидеть Джемми.

Я колебалась недолго. Я велела посланному подождать внизу и сказала, что скоро буду готова.

Когда мы прибыли, я застала Джемми с Уильямом. Как чудесно было вновь встретить его! Мы оба забыли про все церемонии. Мы расцеловались, и он крепко сжал меня в объятьях.

– Моя маленькая кузина, – сказал он. – Какая радость снова видеть вас!

– Джемми, – бормотала я, – милый Джемми.

– Дайте мне взглянуть на вас. Да вы стали настоящей красавицей. Вы должны гордиться ею, Уильям.

Уильям не ответил, а я даже не взглянула в его сторону.

– О, Джемми!.. – начала я.

Он сжал мне руку.

– У нас будут тысячи возможностей поговорить.

Мы ужинали вместе. Уильям был очень любезен с Джеймсом. Он редко бывал так любезен с кем бы то ни было, и меня это удивляло, поскольку оба они были претендентами на один и тот же трон. Джемми был так хорош собой, так обворожителен. Он умел привлекать сердца, и у него, наверно, было много сторонников. Он был надеждой протестантов – или, по крайней мере, – одной из надежд. Удастся ли ему избавиться от клейма незаконнорожденности?

Дружелюбие Уильяма должно было быть вызвано какими-то тайными причинами, но тогда мне не хотелось об этом думать. С меня было уже довольно и того, что Джемми был со мной.

Уильям настаивал, чтобы Джемми на время своего визита занял апартаменты, достойные герцога Монмутского, и предложил дворец принца Мориса.

Глаза Джемми блестели от удовольствия. Я знала, что больше всего он бывал доволен, когда с ним обращались с почтением, подобающим его рангу.

– Дайте мне знать, какая прислуга вам понадобится, – сказал Уильям, – и я об этом позабочусь.

Джемми удостоился особого внимания. Уильям слушал его вежливо и поощрял его к разговору – в чем, впрочем, не было особой надобности.

Мне пришло в голову, что Джемми должен быть очень осторожен, если он намерен соперничать с Уильямом.

Это был приятный вечер – может быть, самый приятный с моего приезда в Голландию. Даже со мной Уильям обходился с милостивым вниманием. Мне было весело, но в этом веселье был и оттенок печали. Приезд Джемми мучительно напомнил мне родину.

Последующие несколько дней были самыми отрадными в моей жизни. Я должна была появляться повсюду с Уильямом и Монмутом. Со мной обращались учтиво; народ приветствовал меня, как мне казалось, даже с более теплым чувством, чем Уильяма. Он это, несомненно, замечал, но ничем не обнаруживал своего неудовольствия. Может быть, до людей доходили слухи о том, как он обращался со мной, и они хотели выказать мне сочувствие. Я невольно была довольна и польщена этим.

Джеймс был в восторге. Народ его приветствовал, и он буквально расцветал от такого приема. Бедный Джемми, всю свою жизнь он старался заставить всех забыть о позоре своего рождения.

Он быстро приобрел популярность, тем более что при каждом удобном случае подчеркнуто высказывал свою приверженность протестантизму.

Я была рада, что он понравился голландцам. Я сама с нетерпением ожидала всякой возможности побыть с ним. Он всегда был так нежен и внимателен ко мне, что я начинала думать – уж не влюбился ли он в меня?

Это была нелепая мысль, но я истосковалась по ласке. Ведь я была еще молода, сентиментальна и неопытна.

Мне было известно, что у Джемми была наследственная слабость, как и у короля и у моего отца. Одной из их главных целей в жизни было наслаждаться обществом красивых женщин. Леди Генриетта Вентворт прибыла в Гаагу и, к общему изумлению, была принята всеми, даже Уильямом, как будто она была герцогиней Монмутской. Леди Генриетта была давней любовницей Джемми. Герцогиня, его жена, осталась в Англии. Их брак не был счастливым. Для него это был очень выгодный союз, но, получив ее титулы и состояние, он, как и многие мужья, забыл об их источнике.

Было глупо с моей стороны фантазировать насчет Джемми, но иногда такая глупость простительна, в особенности когда после нескольких лет уединения ты оказываешься в мире удовольствий и развлечений.

Леди Генриетта не была навязчива, поэтому все внимание Джемми было сосредоточено на мне. Меня удивляло, что Уильям, всегда строго следивший за всеми посещавшими меня, предоставил мне и Джемми полную свободу.

Джемми любил танцевать и я тоже, настолько, что даже танцевала иногда у себя со своими фрейлинами.