Шрифт:
– Тише, – сказал Робин так же, как говорил собаке, но со счастливым смехом в голосе.
Петра уткнулась лицом ему в плечо, чтобы подавить другие звуки, когда он снова начал ласкать ее, теперь быстрее, сводя ее с ума и требуя ее, как Лудо…
«Не думай о Лудо!»
О, как же она скучала по этому мучительно-напряженному ощущению полета, когда сдаешься горячему, твердому мужскому телу. Этот мужчина мучил ее, играя ею рукой и губами. Она хотела требовать, кричать, но вместо этого вонзила зубы в его плечо и почувствовала, как он дернулся. Он оставил игры, и она взрывалась снова и снова, ее разум ослеп от наслаждения.
Он завладел ее губами, и она излила желание назад в него, все еще желая, все еще нуждаясь в глубине своего пульсирующего женского центра. Она просунула руку вниз между ними, нащупывая пуговицы его брюк.
– Нет, – сказал он, пытаясь контролировать ее, но она уже держала его горячий твердый член. Он хотел ее так же сильно, как она хотела его.
– Пожалуйста, пожалуйста…
И он сломался. Он лег между ее раскинутыми жаждущими бедрами и погрузился в нее.
Он был такой большой, что это потрясло ее. Но потом скользнул в густую влагу и оказался совершенным, идеально заполняя ее, погружаясь все глубже и глубже.
Он остановился, тяжело и прерывисто дыша. Петра обвила его ногами и руками, прижимаясь к нему бедрами, и он возобновил движение. Матросы наверняка все слышали, но Петре было все равно, когда она взорвалась еще более ослепительно, и через несколько мгновений снова, когда он замер в таком же пылающем мучительном экстазе.
Петра наконец почувствовала себя удивительно, абсолютно совершенной.
– Черт, – выругался Робин и вышел из нее.
Глава 17
Петра лежала, все еще прижимаясь к нему, остывая, и вдруг ощутила ужасающую пустоту.
Что нужно было делать или говорить? Лудо говорил нежности, комплименты. Петре казалось, что ее стошнит…
Корабль качнуло сильнее, и холодные брызги коснулись ее кожи.
Робин поднялся над ней, чтобы закрыть окно.
Петра села, торопливо поправляя одежду и благодаря Бога за спасение. Но ее окружал его запах, запах их обоих, запах того, что они сделали. Последняя ставня закрылась со стуком, и они оказались в полной темноте.
Она почувствовала, что он сел на противоположную скамью. «Пожалуйста, не говори ничего».
– Вы оказали мне честь, – сказал Робин. Петра судорожно сглотнула.
– Вы знаете, что я не была девственницей, так что ничего особенного не произошло.
Тишина душила, и Петра изо всех сил старалась глотать воздух ртом, жалея, что не может, как по волшебству, оказаться где-то далеко-далеко отсюда.
– Вы могли зачать.
– Обычный риск. Я не ожидаю, что вы женитесь на мне.
– Не ожидаете, что я захочу сделать своего ребенка законнорожденным?
Петре хотелось видеть выражение его лица.
– Почему? Это вряд ли может быть новым риском для вас.
– Существуют способы уменьшить риск, ни один из них мы не использовали.
Петра снова положила голову на жесткое дерево и закрыла глаза.
– Я не хочу об этом говорить.
После долгого молчания он сказал:
– Мне нужно заняться нашим путешествием. – Он стал нащупывать одежду. Видимо, наступил на Кокетку, потому что раздался визг, а потом успокаивающее бормотание. Робин успокаивал еще одну неудобную женщину. Дверь открылась, впустив лунный свет и порыв влажного воздуха, и снова закрылась. Петра сидела какое-то время, потом устало легла на подстилку, все еще теплую, пахнувшую мускусом. Петра не сдержала слез и плакала до тех пор, пока не погрузилась в сон.
– Петра…
Петра зашевелилась, просыпаясь, и сощурилась от света. Уже день? Нет, кто-то принес фонарь, но судно сильно раскачивалось, скрипело и трещало под завывания ветра.
Петра заметила, что Робин полностью одет, даже при галстуке.
– Я подумал, что пора будить вас, – сказал Робин. – Скоро Фолкстоун.
– А мы сможем высадиться в такую погоду?
– Ближе к берегу будет спокойнее.
– Больше никаких неприятностей?
– Не набросится ли на нас синьор Варци, как пират Черная Борода?
Робин вышел, впустив морской воздух и брызги, которые почти коснулись ее. Борясь с качкой, Петра нашла свой плащ и завернулась в него. Скоро она останется одна в чужой стране, без советчика, потому что ей придется сразу же сбежать от Робина Бончерча. По крайней мере теперь он будет рад, что она исчезнет.
– Кокетка? – тихо позвала она, нуждаясь в утешении, но Робин, должно быть, взял собаку с собой. Она была действительно одна.
Он вернулся.
– Пора.
– Мы уже на месте?