Шрифт:
Здесь символичность тяжелого слова ласкательность усиливается благодаря соседству слова глаз.
И бродим, бродим мы пустынями, Средь лунатического сна, Когда бездонностями синими Над нами властвует Луна. [73] В небе видения облачной млечности. [74] Море времени и мысли бьется в бездне голубой, О пределы понимании ударяется прибой. [75]73
И бродим, бродим мы пустынями… — «Влияние луны» («Будем как солнце».).
74
В небе видения облачной млечности… — «Лунная соната» («Только любовь».).
75
Море времени и мысли… — «Полночь» («Только любовь».).
Бывают у Бальмонта и целые терцины из отвлеченных слов, для меня, по крайней мере, не громоздкие.
Все зримое—игра воображенья, Различность многогранности одной, В несчетный раз — повторность отраженья. [76]Не знаю, не в первый ли раз у Бальмонта встречаются следующие от влеченные слова: безызмерность, печальность, (росистая) пьяность, запредельность, напевность, многозыблемость, кошмарность, безглагольность. [77]
76
Все зримое — игра воображенья… — «Кукольный театр» («Будем как солнце»).
77
… безызмерность… безглагольность… — безызмерность («Влияние луны»); за предельность («Жар-птица»); напевность («Если грустно тебе…»); многозыблемость («Зимой ли кончается год…»); кошмарность («Злая ночь»); безглагольность («Безглагольность»).
Но Бальмонт лирически их оправдал. Постигший таинство русской речи, Бальмонт не любит окаменелости сложений, как не любит ее и наш язык. Но зато он до бесконечности множит зыбкие сочетания слов, на стоящее отражение воспеваемых поэтом минутных и красивых влюбленностей.
Нет больше стен, нет сказки жалко-скудной, И я не Змей уродливо-больной, Я Люцифер небесно-изумрудный. [78]Или с красивым хиазмом:
78
Нет больше стен… — «Смертию—смерть» («Горящие здания»).
Параллельные:
Их каждый взгляд рассчитанно-правдив, Их каждый шаг правдоподобно-меток. [80]Оксюморные:
В роще шелест, шорох, свист, Отдаленно-приближенный… [81] Вольно-слитные сердца… [82]79
Воздушно-белые недвижны облака… — «Лунное безмолвие» («Будем как солнце»).
80
Их каждый взгляд… — «Кукольный театр» («Будем как солнце»).:,
81
В роще шелест… — «Осень» («Горящие здания»).
82
Вольно-слитные сердца… — «Влага только на мгновенье…» («Будем как солнце»),
Перепевные:
Радостно-расширенные реки. [83]Лирические красочные:
В грозовых облаках Фиолетовых, аспидно-синих. [84]Лирические отвлеченные:
Призраком воздушно-онемелым… [85] Сирено-гибельных видений… [86]83
…радостно-расширенные реки… — «И Да и Нет» («Горящие здания»).
84
В грозовых облаках… — «Гимн огню» («Будем как солнце»).
85
Призраком воздушно-онемелым… — «Прозрачность» («Будем как солнце»).
86
Сирено-гибельных видений… — «Различные» («Только любовь».).
Интересны сложные сочетания, которые кажутся еще воздушнее обычных.
87
Смерть медлительно-обманная… — «К смерти» («Только любовь».).
88
… мучительно-внимательный… — там же.
89
Отвратительно-знакомые щекотания у рта… — там же.
90
Мы с тобою весь мир победим… — «Хоть раз» («Будем как солнце»). «Он возникнет чарующе-нашим».
91
Лиловато-желто-розовьш пожар… — «Голос заката» («Будем как солнце»).
92
Все было серно-иссиня-желто… — «Смертию — смерть» («Горящие здания»).
93
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны… — «Безглагольность» («Только любовь».).
94
Скептически произрастанья мрака… — «Химеры» («Будем как солнце»).
Отрицательность и лишенность в словах Бальмонта очень часты.
Вот конец одной пьесы:
Непрерываемо дрожание струны, Ненарушаема воздушность тишины, Неисчерпаемо влияние Луны. [95]«Безъ» и «без» — в одном сонете повторяются 15 раз; этот же пред лог в слитном виде (II, 127) придает особо меланхолический колорит пьесе «Безглагольность» (см. выше).
Большая зыбкость прилагательного, а отсюда и его большая символичность, так как прилагательное не навязывает нашему уму сковывающей существенности, делает прилагательное едва ли не самым любимым словом Бальмонта. Есть у него пьеса «Закатные цветы» (II, 105), где скученность прилагательных красиво символизирует воздушную навислость слоисто-розовых облаков.
95
Непрерываемо дрожание струны,, — «Лунное безмолвие» («Будем как солнце»).