Стук, стук.—«Опять! Закрыты плохо ставни».

В морях ночей недостижимо дно.

Нет в мире власти — миг вернуть недавний!

Окопы древние, Змеиные валы,

Извивно-тяжкие мечты подземной мглы,

Кругосоздания из марева бесов,

Как перебраться к вам?— Через бездонный ров.

Созвездья слитные, вы, гроздья высоты,

Змеиноликости, и ты, Луна, и ты,

Звезда Вечерняя, венец свершенных дней,

Где путь к вам?— Чрез эфир, в котором нет путей.

О, души женские, плененные мечтой,

Вы, сочетавшие змеиность с красотой,

Вы, вы, желанные, скажите, как к вам путь?—

Через бездонность глаз. Дрожишь? Оставь.

Забудь.

Над омутом, жутко-немым, глянцевитым,

Ущербная светит Луна,

С лицом опрокинутым, странно неслитым

С покоем полночного сна.

Но слитная страшно с той пропастью властной,

С тем круглым застывшим жерлом,

Где прошлою осенью, ночью ненастной,

Они утопились вдвоем.

Они, эти странные бледные люди,

Которых встречал я весной,

Когда расцветали на влаге, как в чуде,

Кувшинки под новой Луной.

Птичка серая летает

Каждый вечер под окно.

Голосок в кустах рыдает,

Что-то кончилось давно.

Звуки бьются так воздушно,

Плачут тоньше, чем струна.

Но внимают равнодушно

Мир, и Небо, и Луна.

Над усадьбою старинной

Будто вовсе умер день.

Под окошком тополь длинный

До забора бросил тень.

Стало призраком свиданье,

Было сном, и стало сном.

Лишь воздушное рыданье

Словно память под окном.

Эти звуки тонко лились

Здесь и в дедовские дни.

Ничему не научились

Ни потомки, ни они.

Вечно будет тополь длинный

Холить траурную тень.

В сказке счастья паутинной

Раз был день, и умер день.

Небо свинцовое, солнце неверное,

Ветер порывистый, воды холодные,

Словно приливная, грусть равномерная,

Мысли бесплодные, век безысходные.

Здесь даже чайками даль не осветится,

Даже и тучкою только туманится,

Раковин взору на взморье не встретится,

Камешком ярким мечта не обманется.

Зимами долгими, скудными веснами

Думы подавлены, жизнь не взлелеяна

Море пустынное, с темными соснами,

Кем ты задумано, кем ты осмеяно?

По взморью иду я, не этому взморью, что зримо,

Хоть каждый я день и по этому взморью хожу.

Над Морем тоскую, что странно-воздушнее дыма,

Где помыслы сердца свою отмечают межу.

Пустыня бурунов Приливно-отливная сказка.

Извивность морей, пожелавших воздушными стать.

Их белая смерть. И опять И другая завязка.

Раскаты громов. И затишье. И мертвая гладь.

О, люди! Как жалко мне вас! Если б только вы Знали!

Какой бы не принял я жертвы во имя людей?

Но нет разрешенья для нашей всемирной печали,

Как нет окончанья для пенья бездонных морей.

Неугомонный ход морей,

Темно-зеленых вод.

Нагроможденье голышей

В какой-то склепный свод.

И это в долгой цепи дней,

И так за годом год.

Где Море — суша там была,

Где суша — глыбы вод.

Светись, душа, пока светла,

Все нежно, что цветет.

Играй среди добра и зла,

Нас в свой черед зальет.

И будем мы, в те дни свои,

Идти как грозность вод.