Ангел бледный, синеглазый,

Ты идешь во мгле аллеи.

Звезд вечерние алмазы

Над тобой горят светлее.

Ангел бледный, озаренный

Бледным светом фонаря,

Ты стоишь в тени зеленой,

Грезой с ночью говоря.

Ангел бледный, легкокрылый,

К нам отпущенный на землю!

Грез твоих я шепот милый

Чутким слухом чутко внемлю.

Ангел бледный, утомленный

Слишком ярким светом дня,

Ты стоишь в тени зеленой,

Ты не знаешь про меня.

Звезды ярки, как алмаза

Грани, в тверди слишком синей.

Скалы старого Кавказа

Дремлют в царственной пустыне.

Здесь, где Демон камень темный

Огневой слезой прожег, —

Ангел бледный! — гимн нескромный

Я тебе не спеть не мог!

Июль 1896, 1910

Мы бродили, вдвоем и печальны,

Между тонких высоких стволов,

Беспощадные, жадные тайны

Нас томили, томили без слов.

Мы бродили, вдвоем и печальны,

Между тонких высоких стволов…

Желтоватый, безжизненный месяц

Над лугами взошел и застыл,

Мир теней — утомлен и невесел —

К отдаленным кустам отступил.

Желтоватый, безжизненный месяц

За стволами взошел и застыл.

Ты хотела сказать… Невозможным

Диссонансом раздались слова:

Стебельки закачались тревожно,

Трепеща, зашептала трава,

Диссонансом больным, невозможным

В тишине прозвучали слова.

И опять — набегающий сумрак

Отуманил молчанье кругом.

Отдаваясь мучительным думам,

Мы брели в полумраке лесном,

И безжизненный месяц — угрюмо —

Озарял нас с тобою вдвоем.

10 августа 1896

Пятигорск

Это матовым вечером мая

Ты так горько шепнула: «Твоя!»,

Что с тех пор я томлюсь, вспоминая,

Что и нынче волнуюся я.

С этих пор я боюсь трепетанья

Предзакатных, манящих лучей,

Мне томительны сны и желанья,

Мне мучителен сумрак ночей;

Я одною мечтою волнуем:

Умереть, не поверив мечтам,

Но пред смертью припасть поцелуем

К дорогим побледневшим губам.

9 сентября 1896

Москва

И ночи и дни примелькались,

Как дольные тени волхву.

В безжизненном мире живу,

Живыми лишь думы остались.

И нет никого на земле

С ласкающим, горестным взглядом,

Кто б в этой томительной мгле

Томился и мучился рядом.

Часы неизменно идут,

Идут и минуты считают…

О, стук перекрестных минут!

— Так медленно гроб забивают.

12 января 1896

После ночи бессонной,

После тягостных дум,

Странен звон отдаленный,

Гармонический шум.

Полутьма не редеет,

И декабрьская ночь

Словно медлит, не смеет,

Отодвинуться прочь.

Сумрак дум без просвета.

Темны дали судьбы.

Я не знаю ответа

На призыв, на мольбы.

Все грядущее грозно,

Нет надежды в былом,

Беспощадное «поздно»

Прозвучало, как гром.

Эти слезы невольны:

Это — стоны души…

Чу! призыв колокольный

Вырастает в тиши.

8 декабря 1895

И я опять пишу последние слова,

Предсмертные стихи, звучащие уныло…

Опять, опять пишу унылые слова.

Но не забыто все, что грезилось и было!

Пусть будущего нет, пусть завтра — не мое,

Но не забыто все, что грезилось и было.

Теперь не жизни жаль, где я изведал все:

Победу и позор, и все изгибы чувства, —

Нет, мне не жизни жаль, где я изведал все.

Но вы, мечты мои! провиденья искусства!