Только на одном я срезался, да и не могло быть по другому. На самой последней части, когда лодку разбомбил самолет. Тут у меня даже горло перехватило, но худа без добра нет. Зоя с навернувшимися на глаза слезами крепко пожала мне запястье в качестве жеста поддержки.

После ужина и разговора в тесном кругу я порывался проводить ее до "дома" – Зоя жила в конторе, прямо в кабинете своего отца. Однако девушка эта оказалась слишком шустрой. Пока я собирался, она исчезла.

– А где Зоя? – спросил я Вершинина. Он посмотрел на меня чуть ли не зло, огрызнувшись:

– А я знаю? Ушла.

Что это с ним? Если бы он не отозвался о Прохоровой так пренебрежительно утром, я бы подумал, что он приревновал. Варианта, на самом деле было два: либо он утром соврал (непонятно только, зачем?), либо ему на Зою на самом деле наплевать, но не нравится, что я вот так сразу стал за ней приударять. В любом случае, позлится – и перестанет.

И в самом деле, вскоре мы с ним, расположившись в комнате одного из бараков, живо обсуждали события прошедшего дня и ситуацию на прииске. А потом уснули, как убитые. По крайней мере, я – за Вершинина не поручусь.

По законам правильного ухаживания за женщинами мне полагалось встать ни свет, ни заря, нарвать большущий букет цветов и положить их на порог Зоиного дома. Вот только вставать раньше, чем поднимались остальные, нисколько не хотелось. К тому же, черт знает, где здесь цветы растут, и растут ли вообще? Да и утром, на совершенно трезвую голову, я подумал, что не стоит, наверное, так уж сильно гнать лошадей – можно ведь все испортить. Зою я не знаю совершенно, есть опасность сделать что-то неправильно и навсегда потерять шансы ее завоевать. Профессорские дочки они такие, с норовом. Знаю, сталкивался.

Потому, еще раз представив себе загорелое, улыбающееся лицо и точеную фигурку, я перевернулся на другой бок и снова уснул. Долго поспать, впрочем, не дали. За окном затопали, застучали дверями, закричали. Нарочно нас никто не будил, но мы, не сговариваясь, встали с Сашкой почти сразу.

После завтрака нам устроили краткую экскурсию. Впрочем, здесь было довольно много всего, так что даже беглый осмотр занял кучу времени.

Лагерь располагался в узкой короткой долине, зажатой с обеих сторон горами, густо поросшими тощими уродливыми деревьями. С юго-западной стороны есть проход к берегу реки – именно оттуда мы и пришли, будучи "в плену" у Радченко. Другой конец долины упирался в огромную яму почти идеальной круглой формы. Вершинин ею необычайно заинтересовался, мне же было все равно, откуда она взялась и почему в ней так богато алмазов. Я больше на Зою смотрел, которая у нас служила экскурсоводом. Сегодня она оделась в светло-платье с синим жилетом и смешную панамку, отчего гляделась еще привлекательнее, чем вчера. Впрочем, она мне и в грубом рабочем комбинезоне понравилась. Удивляло только одно – как она в таком наряде собирается по горам скакать? Неужели готова на любые жертвы, чтобы хорошо выглядеть перед вновь прибывшими мужчинами? Если так, то это новость очень даже замечательная.

Кое-как оторвав Вершинина от изучения кратера, Зоя повела нас по лагерю. За двумя вышками (часовой был только в одной) стояли промышленные постройки – открытая камнедробилка, приземистая и просторная лаборатория и главный рабочий корпус. Внутри стоял насос для закачки воды из реки, грохоты для отсеивания камней и мельницы для их нового дробления, а также сортировочный конвейер и жировые столы. Точную технологию обработки я не уловил, но поразился, как со всей работой справляются таким малым числом людей. Зоя пообещала показать позже, когда процесс будет запущен.

– Вам тоже придется участвовать! – строго сказала она. – Нас тут очень мало, поэтому все без исключения заняты в основном производстве. Внесем вас в график.

– Для вас – все что угодно! – сказал я, расшаркавшись, чем вызвал очередное недовольство Вершинина. Э, да он смог оторваться от родимых камушков!

За главным корпусом был вырыт пруд, в котором я по дурости предложил выкупаться. Зоя посмотрела на меня косо. Я и сам понял нелепость своего предложения, когда наконец увидел этот водоем: большая грязная лужа, вода покрыта серой пленкой, берега завалены камнями.

– Да уж, пожалуй, лучше до моря сбегать, – высказался я. На сей раз Зоя улыбнулась, однако слегка рассеяно. Наверняка со мной бежать откажется. Пока.

С другой стороны долины от пруда стоял дом, покрашенный зеленой краской – контора. Внутрь нас не пригласили, однако Зоя рассказала, что там есть библиотека из пары сотен томов, кабинет начальника, в котором она сейчас жила, а также радиостанция и оружейка.

– Раковский уже почти починил рацию, говорит, со дня на день будет работать, – сказала Зоя, задержавшись около зеленого домика.

– Значит, скоро будет связь? – с ноткой воодушевления в голосе откликнулся Сашка.

– Да, будет, – без всякой радости подтвердила девушка. – Только связаться нам не с кем. До Москвы не достает. Будем продолжать сеансы прослушивания эфира на случай, если к нам придет помощь. Хотя надежды нет.

– Как же нет! – воскликнул я, осторожно подхватив Зою за локоть. Она посмотрела на меня своими бездонными глазами.

– А откуда к нам может прийти помощь?

– Советский Союз никогда не бросит своих граждан, где бы они не находились! Вспомните, как спасали папанинцев! Рано или поздно, нас отсюда вытащат. Можно даже посчитать: если через три месяца "Л-16" не вернется на Камчатку, руководству станет ясно, что экспедиция не удалась. Пошлют новую. Через полгода или чуть больше стоит ждать помощь.