– Попробовать что?

– Убить.

– Зачем? – удивился толстяк.

– А зачем ты убивал? Мне кажется, это делают для того, чтобы почувствовать присутствие смерти. Представить себя на месте убиваемого и вообразить, что ты обманул свою собственную смерть, ушел от нее, остался жив. Я думаю, это что-то вроде обряда-оберега. Конечно, он ни от чего тебя не спасет, но ты будешь неосознанно думать, что когда смерть придет к тебе, ты точно так же сможешь ее обмануть, подсунуть ей кого-нибудь вместо себя. Нечто вроде суеверного инстинкта самосохранения.

– Ты хочешь убить кого-нибудь на всякий случай? – неуверенно предположил толстяк. – Если вдруг это не просто суеверие?…

– Дядюшка, ну за кого ты меня принимаешь! – рассердился Дан. – У меня совсем другие мотивы. Мне нужно для дела.

– Понимаю, – кивнул толстяк. – А какого дела?

– Дядюшка, ну ведь я же не спрашивал тебя, для чего тебе понадобился светомагнитный контур и пушка, стреляющая инфразвуком, когда ты попросил их у меня!

– Не спрашивал, – сварливо согласился толстяк. – А зачем тебе спрашивать, если ты каждую ночь без спроса ко мне в череп можешь залезть?

– Очень нужно каждую ночь в тебя лазить! – фыркнул Дан. – Да я в твоей памяти каждый закоулок наизусть знаю. И всех твоих предков до пятого колена облазил. Все как один – мелкие пройдохи. Вот только прабабка твоя по отцовской линии – колоритная личность. – По лицу мальчика расползлась веселая кривоватая улыбка. – Нелегальный дом свиданий держала, в свободное время страстные романы пописывала. Потом организовала из своих девочек политическое женское движение, которое называлось «Время любить». А знаешь, дядюшка, что она сделала, когда наконец решила обзавестись мужем? Разослала потенциальным женихам приглашения, где сообщалось, что они должны сделать, чтобы добиться ее расположения. Они должны были за одну ночь посетить поочередно все комнаты ее дома свиданий, удовлетворить всех ее девочек и только после этого идти в апартамент мадам за главным призом. А девочек у нее на тот момент было не то десять, не то двенадцать, плюс она сама. Женихи сходили с дистанции оптом, мало кто добирался до середины. Прабабка твоя даже загрустила, решив, что не судьба ей выйти замуж. Но однажды ей все-таки повезло. В одну из ночей распахнулась дверь ее апартамента и усталый, но гордый мужчина получил свой законный приз. И знаешь, что она заявила ему после третьего оргазма? Твоя неподражаемая стерва-прабабка вместо благодарности сказала: «Долго же ты добирался до меня, я успела заснуть». Каково, дядюшка? Но самое интересное – она сдержала свое слово и вышла за победителя замуж. И уже после свадьбы выяснилось, что ее надули. Ее муж оказался импотентом с имплантированным в член аппликатором. И знаешь, дядюшка, твоя прабабка с ним не развелась, а наоборот, до глубокой старости эксплуатировала его приспособление.

Толстяк обескураженно шлепал губами, не зная, что и сказать.

– Да-а, – протянул он наконец. – Родня… – Потом спохватился: – Ты хочешь сказать, что все это выловил в моих мозгах? Ты меня разыгрываешь, мальчик?

Дан сделался очень серьезен.

– Нет, дядюшка, не разыгрываю. Просто ты не все знаешь, я тебе не рассказывал раньше. Память человека – бездонна. Она как бесконечное многоэтажное здание. На чердаке этого здания сидишь ты со своей личной памятью, а под тобой – память всех твоих предков и пращуров по прямой линии. Ты сам спуститься вниз даже на один этаж не можешь, твой мозг тебе этого не позволит. Но для меня, дядюшка, ты знаешь, не существует таких препятствий. Вернее… ниже пяти этажей я еще никогда не спускался. Но сейчас я пытаюсь создать одну штуковину, которая поможет мне сходить вниз на любой уровень генетической памяти. Просто во время обычного сна это очень трудно. Нужно, чтобы объект погрузился в очень крепкий сон. Сон, похожий на смерть.

– И что, – толстяк облизал внезапно пересохшие губы, – ты можешь… э… узнать, кто был, например, мой папа? И… чем занималась в постели моя шлюха-прабабушка?

– Твой папа, дядюшка, был сетевой аферист, – пожал плечами Дан. – Правда, очень ловкий, ни разу не попался. И с мамой твоей он познакомился в сети. Сначала они играли там в брутальный секс, а потом твой папа уговорил твою маму встретиться. Но она оказалась совсем не такой, какой хотела казаться, и твоего папу постигло разочарование. Тогда он ее изнасиловал и убежал. А чем занималась в постели твоя прабабка, я не только знаю, но и… Видишь ли, дядюшка… как бы тебе это объяснить… я даже участвовал в ее развлечениях… Не беспокойся, только в пассивном качестве.

– Ты… повтори, что ты делал? – Челюсть у толстяка съехала набок, и глаза нервно забегали по комнате. Еще бы – мальчик простодушно признался, что был любовником старой мегеры-прабабки, жившей сто лет назад! Да еще в пассивном качестве!! Самый брутальный сетевой секс побледнеет перед таким признанием.

– Дядюшка, ты только не волнуйся. Я всего лишь присутствовал в ее сознании, даже не в самом сознании, а рядышком. Но я подключился к ее системе рецепции, то есть физических ощущений, и… в общем было не так уж плохо, учитывая, что я могу быть только пассивной, наблюдающей стороной.

– М-да, – огорошенно сказал толстяк. – Талант. У тебя просто чудовищное воображение, Дан. Заниматься сексом с фантомами, живущими в памяти… – Он удрученно покачал головой.

– Дядюшка, ты ничегошеньки не понял. Это были не фантомы, а настоящие, живые люди. Память – это дорога в прошлое. Не в иллюзорное, а самое что ни на есть натуральное. Дядюшка, я открыл дороги времени. Я могу путешествовать во времени. Об этом мечтали раньше все кому не лень, но только я обнаружил принцип. Не нужна никакая машина времени. Личная память каждого человека – это дверь в то время, когда он жил. Понимаешь, дядюшка?

Камил достал из кармана большой платок и протер им свои взмокшие залысины.

– Да, кажется, понимаю, – с несчастным видом произнес он, и в дрогнувшем голосе его ясно послышалась просьба о пощаде. – А кого все-таки ты хочешь убить? Мою прабабку?

Дан кисло сморщился и махнул рукой.

– Да зачем мне ее убивать. Она здесь вообще ни при чем… Дядюшка, я тебя совсем заболтал, а мне работать надо. Ты иди, ладно? Только не забудь, о чем я тебя просил.

– Ладно, ладно, племянничек, ломай свои железки на здоровье, – бормотнул толстяк, забирая поднос с посудой и со вздохом облегчения покидая логово не в меру резвого вундеркинда.