Я услышал несколько дуновений.

— Свет потушен.

Чтобы хорошо видеть в темноте, нужно родиться гномом. Они не только лучше видят в темноте, но и различают три цвета в инфракрасной зоне, так что могут передвигаться бегом в условиях, где человек едва способен ползти на ощупь.

Этот наилучший способ мне недоступен. Следующий по эффективности способ видеть в темноте — это, во-первых, иметь наследственность, дающую хорошее ночное зрение, во-вторых, есть морковь в лошадиных дозах, нравится она тебе или нет (мне лично не нравится), и, наконец, третий способ — похуже, но тоже надежный — прежде чем выходить, дать глазам хорошенько привыкнуть к темноте.

Черный — мой любимый цвет, особенно ночью. Беда в том, что это классический цвет воров. Вообще-то неплохо было бы мне еще и раскрасить черными разводами лицо и руки, но это мгновенно выдало бы меня как лазутчика.

Ахира мимоходом сжал мое плечо.

— Не лезь слишком близко и постарайся не попасть в беду.

Он всегда старается уберечь меня от беды, и лишь насущнейшая необходимость вынудила его сегодня согласиться на мою ночную прогулку.

— В беду? Я?! — Я улыбнулся. — Как может угодить в беду человек, который так прилично выглядит?

Он не улыбнулся, хотя мрачно нахмуренное лицо чуток просветлело.

— Тоже верно. Не стремись подобраться поближе — у тебя слишком высокое положение, чтобы тебя интересовали мелкие детали Столбов Кары. Просто выясни ситуацию по-быстрому и возвращайся сюда.

— Разумеется.

Мода для хорошо одетых воров в этом сезоне: черные штаны плотного холста, заправленные в простые кожаные башмаки, куда более удобные, чем может показаться со стороны; черная дубленая куртка в талию, поверх всего — коричневый плащ с капюшоном. С одной стороны у пояса подвешен — на кожаных шнурах вместо металла, чтобы не брякал — короткий меч, с другой — кожаная дубинка, оружие разбойника, но и телохранители им пользуются. Две связки метательных ножей, спрятанные, разумеется; и большая сума, в открытую повешенная на плечо, а в ней — кое-какие деньги, пара сосудов целительных бальзамов и разные другие мелочи. Перчатки из мягчайшей свиной кожи, отлично державшие короткую кожаную веревку, из которой я сделал на крюке петлю и пропустил через нее длинную веревку для спуска.

На улице все было тихо. Ахира взялся за конец веревки, я перебросил другой конец через перила и шагнул в ночь.

Есть два основных способа ходить по городу: по главным улицам либо по проулкам и задним дворам. Я миновал два проулка, прежде чем наткнулся на то, что искал. Через улицу подмигивала окнами таверна, из-за ее дверей в ночь рвались матросские песни. К этим дверям через улицу вели приподнятые над грязью мостки.

Я выгреб из-под них немного грязи, снял башмаки, носки, перчатки, плащ, пояс, меч и куртку, все плотно увязал в плащ и сунул тючок под мостки. Потом прикрыл его вынутой грязью.

Ахира был прав. Если кто выглядит, как я, — он не станет шататься по центу города, поблизости от Столбов Кары, ни один, ни в компании.

Я выпрямился — голый до пояса, торба закинута на плечо и зашагал по проулку к таверне.

Сперва немного пива... нет, много пива.

Уличная грязь холодила мне ноги, пока я шел через улицу, в широкие двери, в шум, пение и свет общей залы.

— Эй! — сказал я. — Найдется тут кто желающий выпить с моряком?

В первый раз, когда я отправился в плавание, все было неплохо, если бы не одна вещь. Есть люди совсем без чувства юмора.

Я тогда на лето нанялся на работу в туристский лагерь в Мичигане — на самом деле просто грузовик водил, хотя это было веселее, чем можно судить по названию. Мне приходилось забрасывать туристов на маршруты: сплав по какой-нибудь канадской речке, пеший поход через леса Верхнего полуострова, лагерь для робинзонов в национальном парке, еще чего-нибудь в этом роде, — и потом отвозить их обратно. В кузове слегка модифицированного грузовика. Абсолютно против правил — по закону полагались школьные автобусы, — но, пока инцидентов не было, никто к нам не приставал.

Были в этой работе два приятных момента. Один — пейзажи: очень красиво выглядит эта часть мира. Второй — моя лень была довольна: когда не надо было возить туристов, я ничего делать не был обязан.

Поэтому я болтался по лагерю. Пробегал пять миль в день, чтобы держать форму, подновил несколько лесных троп и так далее, но в основном болтался без дела и читал: Эмма и Стах присылали мне каждую неделю пять пакетиков М&М, десяток новых книжек в бумажной обложке, две-три пары носков и совершенно бесполезную дюжину презервативов (в лагере, где было одно пацанье, у меня не было в этих предметах необходимости).