– Ничего, – благодушно сказала Галка. – Не убудет тебя.

– Ну, ты довольна? – спросил Вацек.

– Боже мой, – с чувством сказала Галка. – Ты представить себе не можешь, что это за счастье! Мой дом! Господи, мой дом!

– Поди в долгах, как в шелках?

– Плевать, – беспечно сказала Галка. – Мой дом. А ты чего пригорюнился, Вацек?

– Нет, все в порядке. Знаешь, меня такое зло берет, когда я вижу, какие простые вещи делают нас счастливыми. А еще от того, когда они делают нас счастливыми.

Всего лишь своя собственная квартира. Всего лишь стены, пол, потолок, немного мебели… И добрый, умный, красивый человек счастлив, как ребенок. Свой дом – чудесно. Но так радоваться хочется от другого.

– От того, как пассат поет в снастях? – засмеялась Галка.

Вацек пожал плечами.

– Да. – Галка взяла у Вацека сигарету. – Я тоже когда-то поеживалась, глядя на тех, кто упоенно достраивал дачи. Тоже думала, что уж это-то фуфло в моей жизни много места занимать не будет. А потом выяснилось, что писать кандидатскую в коммуналке очень неудобно. И сохранить человеческое достоинство, проводя в общественном транспорте по три часа в день, – тоже непросто. Затруднительно.

– Реалии, в бога душу мать! – вздохнул Вацек.

– Мне сорок два, и никаких пассатов. И плевать. Мой дом.

– За твой дом, – сказал Вацек.

Они отсалютовали друг другу стаканами и выпили сладкого массандровского портвейна.

Вацек подумал, что кабы не бунтарная Галкина натура, то не пришлось бы ей жить в коммуналке. Галка, родив своих близнецов, в дым рассорилась с родителями, ушла из генеральской квартиры на Куусинена к отцу близнецов, после все-таки вышла за него замуж. Закончилось все это комнатой на Соколе – там близнецы и росли.

– У пацанов – по комнате, – сказала Галка.

Вацек восхищенно поднял брови – "ну надо же!" – однако спохватился:

– Постой. Тут же всего две комнаты. А ты?

– Ты неисправим, Вацек, – Галка покачала головой. – У меня собственная кухня.

Четырнадцать квадратных метров. Сто пятьдесят квадратных футов.

– А кто это с Ванькой?

– Не знаю… Барышня… Лида. Нет, Лиза. Тебе-то что за дело?

– А Тёмка почему один?

– Марта уехала в Прагу, к своим. Я слышала, ты будешь теперь работать у Тёмы?

– Да, – сказал Вацек. – Тёма теперь будет завсектором. А я – его замом.

– Странная у вас контора, – сказала Галка.

– Да брось, – Вацек скривился. – Ничего странного.

Он обернулся и посмотрел через оконное стекло на Тёму Белова. Тёма обнимал за плечи Сашу Берга и что-то говорил Конрою. Конрой уже взял гитару и крутил колки.

– А где Гаривас? – спросил Вацек.

– Не знаю, – ответила Галка.

– Но ты его звала?

– Я два раза звала его автоответчик.

– Может, его в Москве нет?

– Может, его нет в Москве. Может, его несколько дней нет дома. Кошка по имени Гаривас, которая гуляет сама по себе. Может быть, он очень занят. Может быть, болен. Может быть, он – последнее говно.

– Так, – сказал Вацек, – чего мы стоим? Я стулья принесу.

Гариваса он видел в редакции позавчера. Гаривас без придирок завизировал обложку и ни словом не обмолвился о приглашении к Галке.

Вацек осторожно поставил стакан на пол и шагнул в комнату.

– Вацлав! – требовательно рявкнул из-за стола Конрой. – Милый Вацлав! Где вы?

– Где надо, – буркнул Вацек и стал протискиваться вдоль стола за спинами гостей.

– Вы не с нами, Вацлав, – грустно сказал Конрой. – А кто не с нами – тот против нас.

Вацек увидел, что его друг Конрой благополучно вплыл в свою песенно-афористичную фазу. Предстояла еще агрессивно-полемическая фаза, и до нее оставалось буквально три-четыре рюмки.

– Миха, дай стул, – попросил Вацек.

Майкл встал и пересел на диван.

– Слышь, – сказал он, – а Гаривас где? Он будет?

– Не знаю, – сказал Вацек. – Будет, наверное.

Он взял стул, поднял над головой и стал пробираться к балкону – Поет твой дружок? – спросила Галка.

– Начинает, – сказал Вацек.

За столом запели Конрой с Тёмой: "Один интеллигент влюбился в тетю Зину. Сломал он ей диван и швейную машину. И кое-что еще, чего ломать не надо, и кое-что еще, о чем сказать нельзя…" – О чем тебя Майкл спросил? – Галка склонила голову к плечу и прищурилась.

– Когда?

– Да только что! Когда ты из-под него стул вынул.

– Он спросил, где Гаривас.