— И чем же он занимается в жизни? — поинтересовался Кальдерон. — Откуда-то берутся деньги. У него есть доступ к камере, видеоаппаратуре и компьютерному оборудованию.

— Он съездил в Мадрид, чтобы отправить по почте порнографический фильм, — добавил Рамирес. — Он не доверил это никому другому. У него есть время.

— У всякого одержимого есть время, — возразил Фалькон. — Возможно, он работает в киноиндустрии, и это обеспечивает ему доступ к оборудованию, а если он свободный художник, то времени и денег у него достаточно.

— Судмедэксперт сказал, что у него есть хирургические навыки.

— Очень у многих хорошие руки, — заметил Кальдерон. — Вы, старший инспектор, назвали его одержимым.

— Когда он позвонил мне во второй раз, то прямо заявил, что собирается рассказать нам свою историю. Голос у него был злой и, пожалуй, желчный.

— Следовательно, мы могли бы выбить его из колеи своими комментариями, — предположил Кальдерон. — Можно заставить его совершить ошибку, разозлив еще больше.

— Знаете, что творческие люди ненавидят больше всего? — спросил Фалькон. — Критику со стороны тех, кого они считают недостойными давать оценку. Поверьте мне, я знаю это точно, я видел своего отца в гневе.

— Но его поступки, — пробормотал Рамирес. — эти поступки… какую им дать оценку?

— Мы могли бы указать ему на его ошибки, — пояснил Фалькон. — Рассказать ему о салфетке с хлороформом, о том, что его засекли на кладбище. Поиздеваться над его непрофессионализмом.

Кальдерон одобрительно кивнул. Фалькон влажными руками вытащил из кармана мобильник. На нем были два сообщения. Первым шло текстовое сообщение, которое он инстинктивно открыл, потому что ему их редко присылали.

— Он опередил нас, — произнес он и передал мобильный телефон Кальдерону.

Текстовое сообщение представляло собой загадку в стихах:

— Можете сказать ему, что его стихи — чушь собачья, это должно вызвать его раздражение, — посоветовал Кальдерон, возвращая мобильный телефон.

— Он ее убил, — сказал Фалькон. — И сообщает нам, что спрятал тело в мавзолее Хименеса на кладбище Сан-Фернандо.

— Звоните ему! — воскликнул Кальдерон. — Поговорите с ним.

Фалькон вызвал номер Элоисы Гомес из памяти мобильника и нажал на соединение. Никакого ответа. Трое мужчин вышли из здания, сели в машину Фалькона и поехали вдоль реки на кладбище. Они уже катили по обсаженной кипарисами аллее к фигуре Христа с крестом, а Фалькон все не оставлял попыток дозвониться по номеру Элоисы Гомес. Подходя к мавзолею Хименесов, они услышали, как внутри надрывается мобильник. Фалькон оборвал телефонный вызов, и звонки прекратились.

Достаточно было простого толчка, чтобы дверь мавзолея распахнулась. Вонь свидетельствовала о том, что разложение уже началось. Элоиса Гомес лежала на спине в нише под гробом Рауля Хименеса. На животе у нее белел конверт с надписью «Наглядный урок № 2», придавленный мобильником. Задранная юбка открывала черное нижнее белье и пояс с подвязками, к которому был пристегнут только один чулок. Вторая нога была голой.

Ее голова тонула в залегшей в глубине маленького склепа тьме. Фалькон достал карманный фонарик и посветил им на ее тело. Ладони скрещенных рук стыдливо прикрывали груди. На шее виднелся глубокий вдавленный след и темные кровоподтеки. Лицо было раскрашено как для выхода на панель. На веках лежали монетки, и по тому, насколько глубоко они провалились во впадины, Фалькон мог с уверенностью сказать, что глазные яблоки отсутствуют. Его качнуло назад, он ударился о гроб покойной доньи Хименес, и фонарик выпал у него из рук. Он по стенке выполз наружу и на полусогнутых дрожащих ногах спустился по ступенькам.

Рамирес звонил в дежурную часть полицейского управления. Просил прислать патрульную машину и экспертов-криминалистов, не беспокоя жандармского следователя, поскольку судебный следователь уже на месте.

— Ну, как там? — спросил Кальдерон, заметив выражение ужаса на лице Фалькона.

— Она мертва, — ответил Фалькон, — и глазные яблоки удалены.

— Joder! — воскликнул Кальдерон, явно потрясенный услышанным.

— Наглядный урок номер два лежит под мобильником у нее на животе. Чтобы двигаться дальше, нужно ждать приезда криминалистов.

Отойдя в сторонку, Фалькон сделал несколько глубоких вдохов. Он обогнул мавзолей и вернулся к Кальдерону.

— Мы уже говорили о творческой жилке убийцы, — произнес он. — Здесь явно попахивает импровизацией. Мне почему-то кажется, что он действовал не по плану. Просто решил показать нам, насколько умен. По-моему, для него важно, чтобы мы это знали.

— Но если она была его сообщницей, он ведь должен был заранее понимать, что ему придется ее убрать?

— Именно таким образом? Я понимаю, что это звучит смешно, но вы представляете, как трудно пронести покойника на кладбище? Сюда нельзя просто войти с трупом на плече. Взгляните на эти стены. Ворота ночью заперты. Это сложное дело. А если она не была его сообщницей, то он не поленился выследить ее, убить, избавиться от ее тела таким хитрым способом и… как еще наверняка выяснится… вписать ее в свою тему.