— Извините, пожалуйста, — сказал он и заглянул в немигающие хитроватые глаза Петуха. — Я заблудился. Вон там, за тремя соснами, мой дом, но не могу найти дорогу к нему.

— Во-первых, — сказал Петух, — там лубяная избушка, в которой мы живем с Зайцем…

Вася и сам видел, что на полянке за тремя соснами стояло сооружение, нисколько не похожее на многоэтажный дом. Голубые створки ставенок были распахнуты, и в окне мелькала Заячья голова. Наверное, он занимался домашней работой.

— Странно, — пожал плечами Вася. — Ничего не понимаю.

— Мне приходилось испытывать нечто подобное, — сказал Петух. — Не далее как сегодня. Просыпаюсь, начинаю кукарекать и вдруг вижу: леса и рощи куда-то исчезли, не стало ни земляничных полян, ни грибных опушек. Повсюду стоят громадные дома. В одном я насчитал двенадцать этажей!..

— Так это же мой дом! — воскликнул Вася. — Два лифта: один грузовой, другой пассажирский…

— Вскоре все приняло первоначальный вид. Скорее всего это померещилось мне.

— Ничего не понимаю, — повторил Вася.

— Я тоже. Но почему ты не спрашиваешь, что же во-вторых? Если есть во-первых, должно быть и во-вторых.

— Так что же во-вторых? — спросил Вася.

— У тебя в кармане дырка.

— Как вы узнали? — удивился Вася, у которого действительно один карман был дырявый.

— Очень просто, — ответил Петух. — Раз ты ищешь дорогу, значит, ты ее потерял, а раз ты потерял, значит, она лежала в твоем кармане. А раз ее там нет, значит, она выпала в дырку. Элементарная логика. Я, во всяком случае, не находил здесь никакую дорогу. А если бы нашел, сдал бы в бюро находок. Представляешь, как бы написали обо мне в газетах: «Благородный поступок…» Ах, какая слава! Ну почему ты потерял свою дорогу не здесь, а в другом месте!

У Васи закружилась голова. Он присел на ворох травы. Только что скошенная, пахла она удивительно.

Каждый запах: клевера, душицы или подмаренника (разумеется, Вася не знал в тот миг названия трав и цветов — это он установил позже, когда в руки ему попала серия карточек «Травянистые растения»), — чувствовался по отдельности.

— А в-третьих… — вывел Васю из раздумья Петух.

— Как, еще и в-третьих есть? — поднял на него голубые удивленные глаза мальчик.

— Безусловно.

— Что же в-третьих?

— Опять это авто-мото-вело-фото балуется, — между прочим заметил Петух. — Его почерк…

— Кто балуется? — переспросил Вася, привстав.

Звук работающего двигателя напомнил об улицах, залитых асфальтом, о стеклянных витринах, телефонных будках. Потянуло к газированной воде и цивилизации.

Петух то ли не расслышал вопроса, то ли не захотел отвечать. Он вытащил из-за голенища сапога вправленный в березовый зажим брусок и, поплевав на него, погнал по лезвию литовки.

— Работы еще много, — пробормотал он. — А я уже из сил выбился…

Васе сделалось жаль Петуха.

— Давайте я поработаю, — предложил он. — А вы отдохнете часок.

— Это бы хорошо, — сказал Петух, — но косил ли ты когда-нибудь?

— Нет. А это сложно?

— Попробуй.

Вася встал на ноги, покрепче ухватился руками за древко, размахнулся с плеча и… глубоко всадил конец литовки в землю.

— Вот, — сказал Петух, — не так-то это и просто. — И стал объяснять: — Пятку косы держи повыше, косу протягивай подальше, чтобы трава под валком не оставалась на корню.

Дело пошло на лад. «Вжик! Вжик!» — весело запела литовка.

— Теперь можно и отдохнуть. — Петух лег на траву и смежил глаза.

Вася стал косить дальше.

Хорошо было ступать лугом и махать косой, громоздя в валки сочные злаки, землянику, и клевер, и тянущийся за косовищем мелколистый горошек. Хорошо было, завершив рядок у колка, где высились таволга, дягиль и калмыцкое мыло, с косой через плечо возвращаться к началу следующего прокоса.

Вася и не подозревал, что этот труд может быть таким радостным. Открытое лицо и шею жгли комары, на ладонях вздулись кровяные мозоли, но Вася не переставал работать. Ах, если бы папа видел его в эту минуту!

У папы детство было деревенским, у Васи — городским. Папа любил цветы и травы, а Вася — автомобили и мотоциклы. Но сейчас в Васиной душе проклевывалось и давало побег то, что микроскопическим семечком было в наборе хромосом, доставшемся ему от отца. И, представив на своем месте отца, вообразив, как бы ловко тот орудовал косой, Вася не хотел осрамиться.

Петух проснулся, когда Вася уже докашивал лужайку.

— А ты молодец! — похвалил Петух. — Вот что значит желание, помноженное на старание.