Шрифт:
Совет не отменит своего решения, потому что оно принято правильно.
Победителей тоже судят. И крепко судят. Если они виноваты. Иначе и быть не может.
Утро вечера мудренее…
Андрей встал с кресла, потянулся. Глянул на часы.
Три часа — уже утро…
Он выключил свет. Оконный проем заметно голубел в темноте.
«Озеро начало функционировать…» Что это может значить?
Неожиданно за спиной тревожно замигала лампа вызова: Андрей еще вечером выключил звуковой сигнал видеофона, чтобы случайный звонок не разбудил Нину с Юркой.
На экране, потирая воспаленные красные глаза, появился Микаэлян.
— Простите за ночной звонок, Андрей Ильич… Я знал, что вы не спите… Вы видели передачу с «Королева»?
— Да, Манук Георгиевич, видел.
— Поздравляю вас с победой. И от себя лично, и от имени Совета. И особо от Штейнкопфа. Он просил.
— Спасибо. Передайте Штейнкопфу, что я… я не знаю, что полагается говорить в таких случаях…
Микаэлян слегка раздвинул в улыбке толстые губы.
— В таких случаях, дорогой, лучше ничего не говорить… Но я вам позвонил, сами понимаете, не ради поздравлений. Дело в том… Сейчас только кончилось срочное заседание Совета. Из-за помех в менгограмме Медведева много неясного. Ясно только, что на Прометее происходит что-то из ряда вон выходящее. Медведев настаивает на немедленной организации постоянной биостанции. В принципе вопрос решен. Где-то через неделю, не позже, мы пошлем на Прометей оборудование, монтажников и дополнительную группу биологов. Послезавтра после полудня… то есть для вас уже завтра состоится отбор конкретных кандидатур. Кстати, что может значить «озеро начало функционировать»?
— Понятия не имею. Сам все время думаю… Был у нас с Медведевым один разговор… Но это слишком невероятно.
— Да, задачка… Так вы прилетите завтра в Москву?
— Простите, но зачем?..
— Я же сказал: будет отбор конкретных кандидатур. Или вы охладели к Прометею? Да, ведь у вас сын… Конечно, конечно…
— Я не о том, — очень тихо сказал Андрей. — Ведь решение Совета…
— Вах! — Микаэлян сразу ожил, просиял. — Конечно, дорогой, решение Совета остается в силе! Но ведь, кроме космонавтов, на звездолетах бывают и пассажиры!
Андрей смотрел на погасший экран и думал, думал, обхватив руками плечи. Часы негромко выщелкивали торопливые секунды, медленные минуты…
В кают-компании тонко пахло сиренью. Традиционная веточка сирени — последний подарок Земли — за полгода превратилась в целый сиреневый куст. И неожиданно зацвела…
Андрей обернулся.
Сзади стояла Нина.
От нее пахло сиренью, и Андрей не сразу сообразил, что это духи.
Он шагнул к жене, взял ее за руки.
— Нина, милая…
— Не надо. Я все слышала. Я все понимаю. Ты там нужен…
Николай Шагурин
ВОЗВРАЩЕНИЕ «ЗВЕЗДНОГО ОХОТНИКА»
Космический корабль возвращался на Землю из далекого рейса. Каждая секунда сокращала расстояние между космолетом и родной планетой на десятки тысяч километров. В штурманской рубке по карте, спаренной со звездным компасом и электронно-вычислительными устройствами, стремительно катилась крохотная зеленая искорка, показывая путь корабля.
Свободные от вахты члены экипажа заканчивали обед в кают-компании. Командирское место за столом занимал начальник экспедиции астрокапитан Владимир Платонович Кутузов, рослый, крупный человек с резко очерченными, выразительными чертами лица. Высокий лоб под копной пепельно-серых волос опоясывало, как и у других астронавтов, блестящее кольцо прибора биологической защиты, оберегающего организм от перегрузок в полете.
По правую руку от Кутузова сидела немолодая женщина с большими карими глазами и по-девичьи нежным румянцем — дублер астронавигатора Нина Яковлевна Снежко. Напротив, положив на стол длинные тонкие пальцы артиста, покачивался в кресле и еле слышно отбивал носком ботинка какой-то музыкальный ритм «хозяин» всей электроники корабля, главный инженер Олег Константинович Русанов.
Врач корабля индонезиец Кан-Кен-Бон, сухонький, в неизменно до горла застегнутой светлой куртке и с такой же неизменной ласковой улыбкой, вопросительно поглядывал на него, но ответа не получал.
Кутузов отодвинул десерт — тарелку с замороженной клубникой. И наконец, нарушив молчание за столом, нагнулся к Русанову, вполголоса спросил: — Ну как, Oлег?
— Ничего, — вздохнул инженер. — Пока ничего, Владимир Платонович…
Астрокапитан сомкнул кисти рук, опустил на них подбородок с глубокой ямкой посредине. Закрыл глаза.
— Ни-че-го!..
Нина Яковлевна подошла к музыкальному комбайну, вставила в аппарат рулончик пленки. На круглом выпуклом зеркале возник оркестр.
— «Марш звездоплавателей», — объявил диктор.
Дирижер взмахнул палочкой. Океанской волной хлынула в салон мелодия, торжественная, бравурная, звенящая. В зеркале появился знаменитый певец-негр.
И, покрывая оркестр, зазвучал бас необыкновенной мощи:
Мир далеких созвездий Человеку открыт, Мир далеких созвездий Человека манит. Служит компасом разум Смелым детям Земли, По космическим трассам Мы ведем корабли. Труд опасный упорно Межпланетчик вершит, Путь среди метеоров Нас, друзья, не страшит!