Кроме того, редакция «Herald» имеет два собственные легкие парохода, которых все единственное назначение и занятие состоит в собирании известий о пришедших в гавань судах и скорейшем доставлении писем и газет с судов, еще не вошедших в гавань.

Взявши в соображение все нужные для такого издания издержки, никто не удивится, если мы скажем, что, несмотря на 65 000 ежедневно продающихся экземпляров и столько же недельных выпусков, несмотря на колоссальный сбор с объявлений, «Herald» до сих пор еще получает чистого дохода меньше всех других газет, выходящих в десять раз меньшем количестве экземпляров.

Какая жалкая мизерия, сравнительно со всем этим, дела и средства больших европейских газет и особенно наших многострадальных русских газет?! В Петербурге еще в самое недавнее время, а у других и до сей поры только четыре тысячи подписчиков считалось вожделенным числом, при котором, конечно, хотя нельзя содержать пароходов, но можно, по крайней мере, нанимать рассыльных по-русски, потихоньку спешащих ежедневно обтаскать с корректурами цензорские жилища. Какую грустную и терзающую картину выдвигают эти сравнения!..

Говоря об Америке вообще, нельзя обойти молчанием и женского вопроса, который совсем уже получил право гражданства и в американском обществе, и в здешней прессе. Да и следует, чтобы здесь этими вопросами в самом деле занялись, потому что иначе срам знать и рассказывать, что за жалкие права дарит свободная республика своим свободным дочерям. Нашим русским соотечественницам, среди которых, конечно, немало лиц, восхваляющих свободу американской женщины, разумеется, едва ли известно, что каждая русская женщина не только без сравнения полноправнее всех других европейских женщин, но точно так же и гораздо полноправнее гражданок величайшей республики Нового Света. Между тем это совершенно верно. Американские женщины лишены многих существенных прав, об оспаривании которых у женщины никто и не думал: так, напр<имер>, женщины в Америке не могут иметь независимой собственности, не могут распоряжаться недвижимым имуществом без согласия мужа, расписка женщины в получении денег не имеет никакого значения, если ее не признает муж, тогда как муж, наоборот, может получать за жену деньги, ею самою заработанные. Муж наследует после жены все ее имущество, наоборот жена наследует из имущества мужа только половину. Духовное завещание, сделанное мужчиною, всегда имеет силу, между тем как духовное завещание женщины действительно только тогда, когда сделано с согласия мужа. Даже посмертная воля женщины не уважается, и она лишена этого утешения! Даже по отношению к женщине закон принимает как бы обратную силу, что, как известно, противно духу законодательства. Хотя бы духовное завещание женщины было ею сделано до замужества, оно все-таки недействительно, если она вышла замуж; для действительности его в последнем случае тоже необходимо согласие мужа. В Калифорнии, правда, женщинам предоставлены некоторые несколько большие права; но что это за права? Это срам, позор и бесчестие!.. После Бог весть каких хлопот американские женщины добились, что они, наконец, в Калифорнии могут самостоятельно работать и иметь независимое состояние, которое, впрочем (новый позор), не должно превышать 5000 долларов и может только заключаться в домашних принадлежностях. Понятно, что при существовании таких варварски-стеснительных законов для женщин несчастные гражданки Соединенных Штатов постоянно стремятся создать себе новое положение, и вот обиженные правом в браке женщины Соединенных Штатов издавна уже выглядывают жизненного пути, не подводящего под брачные арки, где налагаются цепи тягостной и унизительной неволи. Отсюда великое число женщин, усвоивших себе медицину и другие различные практические знания. — Тягости брачных законов в этом случае сыграли очень много и, вероятно, доиграют остальное.

Недавно г-жа Фебе А. Ганнафорд в Массачусетсе избрана даже пастором, после чего она посвятила в сан пастора одного мужчину, причем девица Браун исполняла должность ризничего; все это делалось на том основании, что в «религии Христа» нет ни цехов, ни каст, ни полов. Девица Беккер, знаменитая защитница женских прав в Англии, недавно заявила в публичном собрании, что «половые различия не распространяются на мозг и что способность к мышлению развита одинаково у обоих полов».

В Калифорнии более всего внимательны к тому, чего добиваются женщины, или, лучше сказать, к тому, чего они вынуждены добиваться. Так, здесь, наконец, уже признано, что простое, но прочное и верное сожительство мужчины с женщиною следует считать законным браком и что в случае, если такая пара разрывается, то женщина имеет право на обеспечение, а дети от такого союза считаются законными, как и от брака церковного. Здешние легко расторжимые браки в одно и то же время так тягостны и так непрочны; что кредит церковного брака тут стоит чрезвычайно низко и едва ли даже не совсем уже подорван. Неразрешимость, несносная в браке, как только отменяется, так брак становится фикциею, к которой серьезный мужчина, как и серьезная женщина уже не хотят и обращаться. В Америке разведенных супружеств нет числа и меры. Это какая-то сеть перекрестного супружества. Если обратить внимание на цифру процессов по бракоразводным делам, можно подумать, что в Америке даже вовсе нет и тени семейного счастия. Но дело вовсе не так дурно, как может казаться; там, где число мужчин далеко превышает число женщин и где развод так легок, подобное явление в значительной мере объясняется иными условиями. Конечно, суд и здесь все-таки не разрешит развода без всяких оснований, по одному лишь заявлению о желании разойтись, и здесь скажут, что это не резон, что вы друг другу разнравились: сочетались, так и живите. Но если бы одна из состоящих в браке сторон стала неотступно добиваться развода, то ей будет не особенно трудно найти и адвокатов, и свидетелей засвидетельствовать поступок, дающий право на развод, и все это будет стоить не больше шестисот, семисот долларов. Женщины нередко предпочитают и такой развод подвенечной кабале с немилым мужем, а мужчины, как один раз уже рассказывалось в «Биржевых ведомостях», не пренебрегают даже наемными шпионами и клеветниками, которые соглашаются обнести женщину клеветою и лжесвидетельствовать на нее, дабы муж мог через то освободиться от брака с оклеветанною, повенчаться с другою, а там в свою очередь освободиться и от этой! Ко всему этому разве остается присовокупить, что «защитницы женских прав» к декабрю месяцу нынешнего года приготовляют большую национальную «женскую конвенцию», местом для которой избран вашингтонский Капитолий. Прокламация, взывающая к женщинам по этому поводу, гласит следующее:

«Встаньте, американские женщины! Пробудитесь от сна. Вооружитесь и требуйте вольностей, на которые вы имеете право! Настойте, чтобы вам дали право голоса! Завоюйте себе уважение политиков! Реформируйте законы! Матери, жены, сестры и дочери, не упустите случая собраться в декабре к Капитолию, в Вашингтон».

Но в это же самое время, к которому созываются женщины, в главном союзном городе соберется конгресс, который едва ли уступит женщинам место, несмотря на все внешнее уважение к женщинам, которым американцы славятся между мужчинами всего Старого Света. Очень будет интересно, уступят ли вежливые янки пороги крыльца женщинам, когда уступка эта нужна будет в случае, превосходящем обыденную вежливость.

Известная американская эмансипированная женщина Уокер, которая хлопочет о том, чтобы женщинам предоставлено было право занимать всякие должности, недавно явилась к министру иностранных дел Союза и просила у него свободное в настоящее время место секретаря при американском посольстве в Мадриде; но получила от министра отказ. Впрочем, министр соглашался внести в министерство просьбу г-жи Уокер, если бы она представила при ней согласие американского посла в Мадриде. А вот и еще факт сочувственного отношения общественного мнения к женщинам в Америке. В Сарфорде Мирет Кернс обвинена была в том, что убила своего любовника, который обещал на ней жениться и потом, как водится, обманул ее и бросил. После продолжительного судебного заседания по делу об этом убийстве присяжные объявили Кернс не виновною и освободили от суда. Кроме того, до суда против Кернс не было принято никакой меры, она не была арестована и свободно жила в одном из городских отелей. К заседанию суда Кернс была приглашена одним из галантных и отличающихся любезностью шерифов, который сопровождал ее в тот же отель и после суда. В залу заседания она являлась обыкновенно в белом платье в сопровождении того же шерифа, который любезно подвел ее к скамье обвиняемых и оставил ее здесь с почтительным поклоном. На прогулке, в отеле и везде, где эта женщина ни появлялась, она составляла предмет величайшего внимания и симпатии, а после оправдания ее присяжными почетнейшие лица города сделали г-же Кернс визит, а вечером ей и защитившему ее адвокату дана была серенада. Так умеют в американском обществе не отделять факт преступления от мотивов, которые вели человека к преступному действию, и в совокупности их видеть, сколь мелок факт караемого законом преступления с фактом злодейства, защищаемого лицемерною фарисейскою моралью: «Мужчина жил с женщиною, бросил ее, встретя другую, более интересную». — Это не преступление, за это не судят, этого не поставят даже наравне с пощечиною, данною в азарте или в запальчивости, и только в одной лишь Америке серьезно поймут и (что гораздо важнее) серьезно почувствуют, что быть брошенною человеком, которому женщина отдала свое доброе имя и на которого возлагала свои драгоценнейшие надежды, — что это для нее во множестве случаев хуже, чем быть им зарезанною тупою бритвою. — «Быть брошенною мужем — горе, быть брошенною любовником — отчаяние», говорит американская поговорка, и общество американское чувствует всю роковую справедливость этих роковых для женщины слов и заступается за нее, если ее бросят.

Не так счастливы американские негры. Хозяева некоторых гостиниц объявили, напр<имер>, что не желают видеть негров за своими столами, иначе как в роли кельнера и вообще прислуги. Конечно, негрофилы вознегодовали на это, но в утешение негров не нашли ничего другого, как напечатать в «Journal of Commerce» следующую тираду, направленную против трактирщиков: «Эти господа (то есть трактирщики) и их прислуга нисколько не лучше обходятся и с белыми; тому, кто только на несчастье не понравится им, они без церемонии отказывают в гостеприимстве, и если бы таким образом обиженные господа захотели поднимать из-за этого шум, то Нью-Йорк был бы свидетелем многих жарких дел».