Недостаточно умная, одергивает меня Голос. Он произносит свою отповедь тихо,почти шепотом.

Мы разделяем обязанности: каждый делает то, что может. Я посильнее женщины,поэтому мое дело — отделить ванну от стены, вытащить в коридор и спихнуть внизпо истертым дощатым ступенькам. Женщина тем временем в десятый раз прибирается вгостиной, закрывает окна фольгой и обрабатывает углы хлоркой, от которой и такуже невозможно дышать.

Тем временем грузовики всех размеров начинают подвозить новое оборудование.Термостаты и фильтры поступают, по моему мнению, с местных складов. Болеесложная аппаратура появится позже. В самый темный из углов перетаскиваются флягис густой прозрачной жидкостью. От нас не требуют абсолютной чистоты, однакоженщина очень старается навести в комнате хирургическую стерильность в надежде,что Голос оценит ее усилия.

Она первой нарушает молчание.

— Голос звучит из будущего.

В этом нет сомнений.

— Из далекого будущего, — уточняет она.

Мне нечего ей возразить, и я соглашаюсь.

— А это утроба, — говорит она, указывая на ванну. — Здесь родится будущее.

Голос, судя по всему, говорит разным людям разное. Лично я полагал, что ваннапредставляет собой камеру выращивания, хотя не знал, как выращивается будущее.

Обхватив меня за пояс, она говорит:

— Оно будет нам как родное дитя.

Я утвердительно мычу, однако не во всем с ней согласен.

— Я люблю тебя, — заверяет она меня.

— И я тебя люблю, — вру я. Иллюзия семейного благополучия имеет для неепервостепенную важность.

Известно ли об этом Голосу?

Ночью, в промежутке между работой и забытьём, она приглашает меня на своюполовину кровати. Я давно не практиковался и не могу показывать чудеса, однакоиспытываю удовольствие от ощущения новизны в наших отношениях. Потом мызабираемся под простыни и шепчемся, после чего погружаемся в глубокий сладкийсон. В темноте рождаются грезы.

В моих ночных грезах идет дождь.

Движение, узнаю я, — это материя, над которой поработал хаос. Малейшие измененияветра и влажности приводят к зарождению или затуханию бурь. Ни один механизм иничей мозг не способен уследить за всеми колебаниями, всеми вспышкамивдохновения. Невозможно даже предсказать, какое крохотное событие обеспечитбезоблачный день, а какое изменит одним махом миллионы судеб, внеся незаметнуюдеформацию в фундамент мироздания...

«Представь себе, что ты способен путешествовать в прошлое, — нашептывает мнесовершенно другой голос во сне. — Представь, что ты в курсе опасностей, которымичревата любая перемена, но честолюбие заставляет тебя идти на риск. Ловкообращаясь с чудовищными энергетическими зарядами, ты прорубаешь окнаисключительно из местного материала. Свой опыт ты ограничиваешь несколькимимгновениями. Ты не позволяешь себе ничего, кроме камеры и передатчика, оченьсовершенных приборов, не отличимых внешне от песка и шелухи. Гоминид можетпялиться в твое окно, может на нем топтаться, хватать лапами, грызть, необращать на него внимания. Что бы он ни сделал, оно все равно останется для негообычным грязным кусочком кварца.

Но все усилия напрасны, — продолжает голос. — Ты очень старался, но все равно несмог не наследить. То ли произошла утечка тепла из-за соприкосновения атомов, толи недостаточно сбалансированной оказалась оптическая энергия, из-за чего ксреде прошлого добавились или, наоборот, были из нее изъяты считанные протоны...Узнать, что случилось, невозможно, но последствия дадут о себе знать, количествоизменений будет расти в геометрической прогрессии. И этот процесс неостановим,как цунами».

Вселенная, узнаю я, до невероятности хрупка.

И как человек, каким бы могучим ни был его ум, может надеяться вернуть все напрежние рельсы?

Парень, разносящий продовольствие и прочие необходимые припасы, появляетсядважды в неделю и иногда задерживается на крыльце, рассказывая мне, что видел вгороде. По его словам, заводы и склады удивительно преобразились. Там работают иживут старики и невероятно покорные дети. Некоторые из заводов делаютприспособления, установленные в моей гостиной, то есть детской. Но чаще всегоэто что-то совершенно непонятное. Он ухмыляется, расписывая разноцветные огни,электростанции, бесчисленных роботов. Разве не поразительно? Чем не чудо? Исколько удовольствия!

Женщине мои беседы с парнем не по душе. Она считает, что он недостаточно усердени не обращает должного внимания на Голос. Впервые — всего на мгновение! — у меняпоявляется подозрение, что Голос не ко всем применяет одинаковую силу. Женщина,к примеру, утверждает, что слышит его постоянно; терзавший ее поначалу страхсменился энергией и преданностью, а может, просто нервозным стремлением емупотрафить. Мне же знакомы затяжные периоды молчания, когда меня оставляют впокое. Бедная женщина первой вскакивает поутру, забывает про время, даже проголод и так драит пол, что начинают кровоточить руки. Она набрасывается наразносчика:

— Ты нам совсем не помогаешь.

На это он возражает:

— Как раз помогаю. — И продолжает, не колеблясь: — Часть моей работы —рассказывать людям о том, что я вижу, держать их в курсе происходящего. Откудаеще вы все это узнаете? Вы ведь никуда не можете отойти. Ваша задача —оставаться на месте, и вы превосходно с ней справляетесь.

Логика делает свое дело: она с ворчанием ретируется, чтобы в сотый раз начатьполировать ванну.

Я же про себя задаюсь вопросом, все ли в словах разносчика правда. Вдруг онумелый лгун?